Кристиан выдохнул и откинулся на спинку своего стула. Он не показывает мне своей ярости или агрессии, демонстрируя лишь спокойствие и пофигизм, но я уверена, что внутри него таится злость огромных масштабов. Ведь некто, а он даже не может подозревать кто, пытался подставить его и посадить по ужасному методу – по несправедливости.

Я могу только догадываться о том, что чувствует Кристиан в сложившейся ситуации. Когда на человека навешивают то, чего он не сотворил, а еще хуже, когда это убийство, ему хочется добиться правды любой ценой. Это, пожалуй, единственная причина, почему Кристиан сейчас сидит здесь, на моей кухне, и расследует убийство моей сестры. Хотя, когда я озвучила ему свои условия, по выражению его лица я сразу поняла, что он не в восторге от такого расклада, но это единственный выход из сетей несправедливости.

Чайник засвистел, и я выключила его. Я начала заваривать для нас чай, попутно задав Кристиану такой же щепетильный вопрос:

– Кого ты навещал на кладбище?

Последовало недолгое молчание. Я чувствовала на себе пристальный взгляд Кристиана, затем услышала короткий, но смысловой ответ:

– Жену.

Я посмотрела на него, повернув голову. Кристиан продолжал смотреть на меня немигающим взглядом. Я взяла в руки чашки и понесла их к столу, отдавая одну из них Кристиану.

Занимая свое место, я тихо сказала:

– Мне жаль.

Кристиан отпил горячей жидкости и облизал губы. Я смотрела на него с сожалением, пока Кристиан этого не видел. Не знаю, что мною двигало, но мне хотелось узнать больше подробностей.

– Давно ее не стало?

– Три года назад. Она сильно заболела, а я не смог ее вылечить.

Кристиан ответил на мой вопрос не поднимая глаз. Под черными ресницами скрывается чувство вины, которое живет внутри него и разрывает его сердце, но отражается в глазах, стоит его спросить о том, что случилось с его женой.

– Я тоже была там в тот вечер, – призналась я, и Кристиан поднял на меня глаза. – Мы с сестрой навещали родителей в годовщину их смерти.

Кристиан нервно усмехнулся.

– Забавно. Моя жена тоже умерла десятого июля.

Я поджала губы, когда в носу противно закололо.

– И моя сестра тоже.

Я судорожно выдохнула и потерла лицо ладонью. Меня с Кристианом объединяет еще кое-что – дата.

Я обнимала руками горячие стенки своей чашки, наблюдая за тем, как из нее исходит еле заметный пар. Мне захотелось сосредоточиться хотя бы на этом явлении, чтобы избежать своих проснувшихся чувств. Я хотела избежать своей боли, которая топталась в моей душе и вызывала слабость. Сейчас мне не хочется позволить ей выйти на свободу и снова сломать меня. Этого хватило и на кладбище.

Я попробовала чай и поняла, что в нем мало сахара, а я любитель пить его сладким. Это касается и кофе.

Я поднялась со стула и приблизилась к шкафчику, чтобы достать сахар. Когда закрывала дверцу, не заметила, как прищемила палец. Я вскрикнула от внезапной физической боли, выронив емкость с сахаром, который рассыпался на столешнице. Я ощутила сильный поток раздражения, который поразил резким ударом мои нервы, и сама того не ожидая, ударила кулаком по дверце этого злосчастного шкафчика.

После чего заплакала.

Небольшая физическая боль стала последней каплей для моей выдержки, угасая и позволяя слабости снова завладеть мною.

Я закрыла лицо руками, когда ко мне подошел Кристиан и положил свои руки на мои трясущие плечи. На меня внезапно и с огромной силой навалилось мучительное отчаяние, которое травило мое сердце своим ядом. Этот яд подавлял мой стержень, простилая дорогу слабости, которую я никогда не приветствовала, а боролась с ней. Теперь я в ее власти, поскольку сил бороться дальше во мне остается все меньше.