КОННЕЛЛИ: В теории – определенно. И я первым всегда отдаю должное тем, кто заслуживает признания. Чед Дженсен – самый выдающийся тренер в студенческом хоккее. Двенадцать «Замороженных четверок» [2] и семь побед за время его работы в «Брайаре». Он абсолютный рекордсмен по числу побед среди студенческих команд…
ГРЭХЕМ: Тебе свекор что, приплачивает за рекламу? Или ты этим бесплатно занимаешься, ради одобрения?
КОННЕЛЛИ: И это говорит человек, который под руководством Дженсена выиграл три из этих семи чемпионатов.
ГРЭХЕМ: Ладно-ладно, твоя правда. Мы оба предвзяты. Если серьезно, Дженсен просто волшебник, но даже ему не удастся уничтожить несколько десятилетий страшного соперничества и враждебности в отношениях между парнями. «Брайар» и «Иствуд» дрались годами. И все рассчитывают, что они внезапно станут паиньками?
КОННЕЛЛИ: Ему явно предстоит непростая работенка. Но, как ты и сказал, если они смогут сделать так, чтобы вся эта машина заработала, чтобы парни стали одной командой, то мы увидим настоящее волшебство.
ГРЭХЕМ: Либо так, либо эти ребята поубивают друг друга.
КОННЕЛЛИ: Думаю, скоро узнаем.
Глава первая
Джиджи
Членомагия плохиша и бабника
Человек, играющий в хоккей, – еще не хоккеист.
Человек, играющий в хоккей, заявляется на каток за час до игры, быстро натягивает коньки, отыгрывает три периода, переодевается в обычную одежду и на всех парах несется домой.
Хоккеист же живет и дышит хоккеем. Мы постоянно тренируемся. Мы посвящаем этому кучу времени. Приходим за два часа до тренировки, чтобы отточить, отшлифовать свою технику игры, стать крепче умственно, физически и морально. Мы укрепляем и закаляем тело, постоянно задирая планку. Мы посвящаем спорту жизнь. Чтобы играть в студенческой лиге, нужна фантастическая преданность делу, но мне такая задача всегда была только в радость.
До начала занятий в Университете «Брайар» остается неделя, и я возвращаюсь к привычной утренней рутине. Межсезонье хорошо тем, что позволяет мне провести побольше времени с друзьями и семьей, подольше поспать, побаловать себя вредной едой, но я всегда с нетерпением жду начала нового сезона. Без спорта мне не найти себе места.
Сегодня утром я тренируюсь на одном из двух катков творческого центра. Простое упражнение на бросок: ускоряешься на повороте и забиваешь шайбу в ворота, и, хотя я ругаю себя всякий раз, когда промахиваюсь мимо сетки, ничто не нарушает тишину арены, кроме звука шайбы, врезающейся в столб.
Так продолжается где-то час, пока я не замечаю на скамье тренера Эдли. Он машет мне, и я подъезжаю поближе. Тренировочное джерси промокло насквозь.
Он дергает уголком губ.
– Тебя здесь быть не должно.
Я снимаю перчатки.
– Кто сказал?
– Правила Национальной ассоциации студенческого спорта, пункт о тренировках в межсезонье.
В ответ я ухмыляюсь.
– Пункт об официальных тренировках в межсезонье, организованных тренером команды. А я просто катаюсь в свободное время.
– Ты же знаешь, что не обязана так себя загонять, Джи.
– Ого, – насмешничаю я, – то есть ты хочешь сказать, что мне стоит играть хуже, чем позволяют способности? Ты этого хочешь?
– Нет, я хочу, чтобы у тебя остались силы на… – внезапно он осекается и усмехается. – Хотя знаешь что? Неважно. Я вечно забываю, что разговариваю с Грэхем. Ты вся в отца.
Разгоревшаяся было искра гордости слегка тухнет. Не то чтобы мне обидно, разве что капельку. Когда у тебя знаменитые родители, долго приходится находиться в их тени.
Еще только начиная играть, я знала, что меня вечно будут сравнивать с отцом. Папа – живая легенда, иначе не скажешь. Он поставил столько рекордов, что всех и не запомнишь. Он до сорока лет занимался профессиональным спортом. И даже в сорок умудрился в последнем своем сезоне всем надрать задницы. Он мог бы еще год-другой поиграть, но папа умен. Он ушел на пике карьеры. Прямо как Гретцки