Её звали Лёля Дарья Десса
1. Глава 1
80-й годовщине разгрома немецко-фашистских войск в Сталинградской битве и павшим Героя Великой Отечественной войны ПОСВЯЩАЕТСЯ
Часть I. Жаркое лето 1941-го
Яркие солнечные лучи пробиваются через ветви ивы, которые та старательно промывает в чистой проточной и очень тёплой воде. Они медленно колышутся, то опускаясь в прозрачные струи, то слегка приподнимаясь над ними, словно лишь затем, чтобы вдохнуть побольше воздуха и снова окунуться обратно. Дышать трудно – воздух раскалён на астраханском солнце. Прогрет так, что деревья, кажется, льнут поближе к воде – труда, где прохладнее. Иначе им просто не выжить.
Но здесь, в тени деревьев, на песке, не успевшем остыть за ночь, не слишком жарко. Приятный прохладный ветерок дует с речного простора. Где-то рядом поют птицы, стрекочут кузнечики. С тихим плеском, устало и лениво, накатывают на берег маленькие волны. Они шуршат, наводя на окрестности сонный морок. Под эти тихие размеренные звуки так хочется спать: закрыть глаза и раствориться с природой.
В этом райском уголке, забравшись на самую дальнюю оконечность острова, разделившего Волгу на два широких рукава, двое. Он и она. Девушка 18 лет и парень, которому недавно исполнилось 20. Забрались в самую глушь, подальше от людских глаз, чтобы никто не смог услышать их сокровенного разговора. Ну, и всего остального не увидеть, что происходит между ними. Влюбленным не нравится, когда за ними наблюдают. Или даже когда лишь бросают на них случайные взгляды. А уж тем более, если любопытные.
Здесь никто не увидит их и не услышит. Южная оконечность острова Городской, что расположился посредине Волги между двумя, восточной и западной, сторонами Астрахани, – издавна пристанище только рыбаков. Но теперь их нет, поскольку они любят приплывать сюда ранним утром, когда ещё не наступила сильная жара, и можно наблюдать, как маковки церквей, расположенных в кремле, начинают расцветать золотыми огнями. Это делает главный астраханский художник – солнце.
В это время, пока прохладно, и над рекой стелется низкий туман, рыбаки сидят на берегу или, отплыв поближе к фарватеру, караулят рыбу в деревянных бударках, – так здесь издавна называют небольшие лодки с высоким носом. Здесь неподалеку есть лодочная станция. Но многие приходят издалека, установив бударку на сооружение с двумя велосипедными колесами. Впрягутся в него и тащат посудину за собой по ночным улицам.
Но теперь никого нет. Рыбаки давно разъехались. Всё тихо вокруг. Только волны и птицы, да ветерок шуршит листьями.
– Тёма… Тёмочка… ну, хороший мой… пусти, – голос Лёли мягкий, ласковый, уговаривающий. Артём не может сладить со своим желанием целовать девушку снова и снова. Он нежно обнял её и, когда не прикасается к её губам своими, глубоко вдыхает аромат, – пахнет луговыми травами и какими-то цветами. А может быть, это духи? Значит, Лёля их взяла специально у старшей сестры, чтобы его порадовать! Значит…
– Тёма… Ну, что ты в самом деле… – голос Лёли становится всё настойчивее и серьёзнее. Она уже устала целоваться, даже голова закружилась и всякие глупости, непозволительные для девушки и комсомолки, в голову полезли. Теперь ей кажется, что пора прекращать, пока не «заигрались». Она уже наслышана от подружек, каково это бывает. Сначала смешки да поцелуйчики, хиханьки да хаханьки, а потом то, что называют «незапланированная беременность».
«Этого мне только не хватало!» – подумала Лёля и ощутила, как по телу пробежал холодок. В их семье подобного не случалось. Такое считается позором – чтобы незамужняя девушка понесла от парня!
Артём и не думает её отпускать: в каждом слове девушки ему слышится не серьезное нет, а лёгкая соблазнительная игра, ведущая в заманчивые дали, которые скрываются под её тонким ситцевым белым платьем в мелкий синий горошек. Если совсем уж честно, то Артём мечтал сегодня увидеть, что скрывается под одеждой Лёли. Но даже себе боялся признаться в этой мечте. Она казалась ему слишком откровенной. И одно дело мечтать, а совсем другое – воплощать в реальность.
– Артём! Да опусти же ты меня, в конце концов! – Лёля, упершись ладошками в грудь парня, с силой отталкивает его от себя, и тот невольно отодвигается почти на метр. Они в это время как раз лежали на покрывале, заботливо принесенном Артёмом из дома. Когда Лёля увидела, что он прихватил с собой, усмехнулась иронично: «Ишь, о чем размечтался!» Но потом, уже целуясь, повиновалась его объятиям и опустилась на плотную ткань.
Парень удивленно и немного обиженно уставился на девушку. Он искренне не понимал причины. Руки не распускал, обнимал только. А целоваться… ну ведь она сначала была не против. Что случилось?
– Я же просила! Что ты, слов не понимаешь?
– Да я… так получилось… прости, Лёлечка, увлёкся, – пристыженно говорит парень. – Я подумал, что ты так со мной… заигрываешь.
– Вот ещё глупости какие! – фыркает Лёля. – Когда это я с тобой заигрывала вообще? А?
«Зря я такое ляпнул, теперь будет дуться долго», – с досадой подумал Артём. В самом деле, из всех девушек своего медицинского училища он, как оказалось, выбрал самую принципиальную. Может, если бы заранее знал, что у неё окажется такой характер, и не стал бы оказывать знаки внимания? Но это вряд ли. Ольга Дандукова, как только Артём увидел её в первый учебный день – девушка поступила на первый курс – произвела на него неизгладимое впечатление.
Это случилось 10 октября, когда студенты вернулись из колхозов, где помогали труженикам села собирать обильные урожаи. Бахчи были заполнены помидорами, арбузами и прочими овощами и фруктами, и всё это обильными реками потекло в северные города огромной страны. Поручение руководства училища было перевыполнено.
Всех собрали в актовом зале, чтобы произнести традиционную речь перед началом учебного года. От имени первокурсников слово предоставили Ольге, и тогда-то Артём и обратил на неё внимание. Она вышла на сцену с высоко поднятой русой головой. Стоило глянуть на её ладную, стройную фигуру в ситцевом платье и кофточке, обутой в простенькие туфли на невысоком каблучке, как сердце парня дрогнуло.
«Какая она красивая», – подумал он, завороженно глядя на незнакомку. Удивительно: он учился здесь уже год, и девушек было вокруг очень много, на любой вкус. Но незнакомка оказалась первой, на кого Артём взглянул по-особенному. Она легко взбежала на сцену, подошла к трибуне. Отодвинула от себя графин с водой. Во всех её действиях сквозила уверенность в своих силах и правоте. Дальше девушка произнесла короткую речь о том, как они, первокурсники, обещают хорошо учиться, чтобы стать достойными продолжателями своих матерей и отцов. Потом прочитала стихотворение. Артём запомнил несколько слов:
«Нас Ленин под красное знамя собрал,
И наша судьба величава.
Тому, кто в борьбе молодежь воспитал, –
Великому Сталину слава!»
В суть слов Артём не вдумывался. Их в этот день звучало слишком много. А вот голос Лёли, звонкий, радостный, искренний, запомнился навсегда. Это уже потом он узнал, какая Лёля: она и за словом в карман не полезет, если видит несправедливость, и женское кокетство ей не свойственно. Ну, разве что самую чуточку, но говорить об этом нельзя – девушка считает кокетство признаком мелкопоместной буржуазности. Кажется, она сама не знает, что значит это выражение, но у неё оно имеет только отрицательный смысл.
– Никогда ты со мной не заигрывала. Мне показалось, прошу прощения, – спешно отнекивается Артём. Он, как будущий хирург, знает: лучшее средство от большинства заболеваний – профилактика. «Если хочешь быть здоров – закаляйся», в общем. Потому надо прекратить спор в самом начале, пока искорка не превратилась в пламя. Тут же, чтобы сменить тему и избежать дальнейшей неловкости, предлагает. – Пойдем купаться?
– Пошли, – вздыхает Лёля.
Она бы Тёме ни за что не призналась, что ей безумно понравилось с ним целоваться. Хотя от него и пахнет немного табаком, а ещё чуточку потом. Но всё это привычные мужские запахи, девушка к ним привыкла уже. Они ведь окружают её с самого детства. И это даже приятно: напоминает то, как пахнет от её отца, Алексея Степановича. Он человек трудовой, а местность, в которой они живут, летом очень жаркая. Тут даже если сходишь на Волгу или на Кутум искупаться, то пока вернёшься домой, высохнешь, вспотеешь и снова станешь сухим, как зимний камыш. Да ещё пятнами соли покроешься.
2. Глава 2
Я сижу на балконе и смотрю на улицу. Надо бы зайти в квартиру. Здесь немилосердно печёт сумасшедшее июльское солнце. В Астрахани оно такое начиная с середины мая и заканчивая серединой сентября. Исключения редки, это я понял уже за 24 года жизни здесь. Тут родился, вырос, закончил школу и университет, а теперь вот у меня отпуск. Самый грустный, пожалуй, за всю жизнь. Не просто ведь на балконе сижу. Смотрю, когда из-за угла дома покажется она.
Аня, которая ещё сегодня утром была моей Аней. Но теперь всё. Мы только что расстались. Не знаю, кто из нас больше виноват. Она сказала, что не хочет продолжать наши отношения, поскольку мечтает эмигрировать в Германию. Там у неё живет отец, который бросил их с матерью пять лет назад, женился на молодой девушке, она ему родила сына. Мне не понять стремления Ани соединиться с родителем. Хотя, наверное, причина в иностранных языках. Она ведь перешла на пятый курс иняза. Потому мечтает просто оказаться за границей.
