Однако Хамид так не считает. Он, видимо, в принципе не способен сравнить геометрические параметры моего отверстия и своего органа. Мужчина вынимает пальцы и начинает водить набухшей головкой между ягодицами. Пыхтит, предвкушая продолжение. Я предпринимаю очередную попытку скинуть Хамида с себя, за что он снова впивается в мою шею рукой. Вжав меня в подушку, второй рукой мужчина направляет член в задний проход.

Инстинкт самосохранения диктует, что надо перестать сопротивляться, иначе тунисец, и правда, меня порвёт. Обмякаю. Расплываюсь амёбой по постели. Слёзы хлещут из глаз, пока Хамид, не обращая внимания на мои крики, делает своё дело.

***

К утру в голове проясняется. Эмоции остыли, а чувство омерзения к лежащему рядом мужчине стало прямо пропорционально той любви, которою я испытывала к нему до вчерашнего вечера. Интуиция подсказывает, что открытое сопротивление ещё больше ожесточит Хамида. Он ни перед чем не остановится, чтобы сломать меня.

Когда тунисец снял маску вежливости и доброты, моему взору предстал моральный урод, считающий, что насилие над женщиной – это норма. Хуже всего, что он оправдывает своё скотское поведение верой. Религиозный фанатизм – самое страшное, с чем только можно столкнуться. Тут не сработают никакие логические доводы или мольбы о пощаде.

Надо быть очень осторожной, потому что один неверный шаг может стоить мне жизни. Уверена на сто процентов: в случае моего исчезновения Хамид выйдет сухим из воды. Его старший брат служит в полиции, причём занимает какой-то высокий пост. Дело просто замнут, а скорее всего его даже не откроют.

Получается, остаётся только подыграть психопату. Притвориться, мол, я всё осознала и согласна выйти за него замуж. А при первой же возможности сбежать.

Для начала решаю позвонить с просьбой о помощи в российское посольство. Благо Хамид ещё спит. Встаю с кровати и на цыпочках выхожу в гостиную. Кажется, там я оставила вчера свой сотовый. Обыскав комнату, кухню и прихожую не нахожу ни телефона, ни сумочки. Закрадывается подозрение, что хозяин дома их спрятал. Это подтверждает он сам, внезапно возникнув в дверном проёме.

– Можешь не искать, - Хамид моментально понимает, чем я занимаюсь. – Пока мы не поженимся, тебе запрещено контактировать с внешним миром.

– Я только хотела позвонить родителям и сказать, что не вернусь.

– Исключено, - холодно отрезает он.

Тварь! Еле сдерживаю желание съездить мужчине по физиономии. Вот уж правду говорят: от любви до ненависти один шаг. Вовремя вспоминаю стратегию о покорной жене. Иду готовить завтрак, жалея, что среди приправ нет цианида.

Совершив утренний моцион, Хамид вытаскивает мою одежду из шкафа, укладывает её в пакеты с очевидным намерением выбросить. Он оставляет только то платье до пят и платок, которые купил мне вчера. Внешне никак не реагирую на происходящее, но внутри всё кипит от ярости. Матерю хозяина дома всеми доступными словами. Оказалось, в моём лексиконе их немало.

Бросив пакеты в прихожей, Хамид садится завтракать. Мне, по понятным причинам, кусок в горло не лезет. И вот ещё одно тонкое наблюдение: раньше тунисец всегда высказывал беспокойство, если я отказывалась от еды. Пытался уговорить меня съесть хоть кусочек чего-нибудь. А сейчас будто не замечает, что я не поужинала вчера и весь завтрак кручу в руках чашку с кофе, не прикасаясь к пище.

Закончив трапезу, Хамид подходит сзади. Отбрасывает мои волосы с шеи и целует её. Морщусь от гадких ощущений, будто меня касается какая-то рептилия. Мужчина по-хозяйски лапает мою грудь. Ныряет рукой в вырез шёлкового халата. Нащупывает сосок и теребит его. Я сижу не шелохнувшись. В данный момент мраморное изваяние по сравнению со мной просто вечный маятник.