Рутка сразу поняла, ахнула, приготовилась ловить рукава. Но Катя не отдала. Накинула свитер на плечи, подождала, пока Соня оденется, повела ее в свой крошечный кабинет. Закурили обе.

– Не боишься?

– А, – Соня махнула рукой, – последний бал. До конца сезона как-нибудь дотяну. Сама видишь, форма, возраст.

– А я все сорок килограммов. Только не сплю.

– Нервничаешь?

– Да чего мне нервничать, – удивилась Катя, – просто не сплю.

– Мужика тебе надо. Нормального.

– Да где их найдешь-то, мужиков.

– В интернете, где ж еще.

– Да там шваль одна собирается.

– Ну ты что, – Соня искренне изумилась, – ты что… Там сейчас все. Мир соцсетей. Ты что, не пробовала ничего?

Катя молча пожала плечами. Она и дневник-то до сих пор вела бумажный, вперемешку со своими безумными рисунками в блокноте.

Соня покопалась в сумке, достала телефон, быстро загрузила сайт. Очень неудобно читать – белые буквы на черном фоне. Начала показывать какие-то фотографии, чьи-то анкеты.

– Давай тебе заведем?

Катя опять пожала плечами, мол, заводи. Хоть будет, чем заняться ночами, вместо рисования лошадиных голов. Будет живое существо, способное сказать три слова.

– Давай свой телефон, лучше на твоем сразу.

– Это кто?

– О, это режиссер известный, только я фамилию забыла. Он мне писал долго.

– Ничего себе известный, раз не помнишь. Красивое фото.

– Это только фото. Что с камнями-то делать? До завтра исправишь?

– Сделаю. С утра и приезжай. Я сама все переклею. Ни черта не умеют.

– Бери телефон. Пароль на забудь. На, развлекайся.

Со второго этажа было видно, как она уходит. Даже в свитере заметно, что сезон у нее последний – раздалась в плечах, потеряла гибкость. Никакие камни ее не спасут.

Ночью снова раздался звонок. Катя долго соображала, где она – заснула прямо за столом, лицом в камнях, в клее, на щеке прилипли несколько капелек хрустальной крови. Но она этого не видела, судорожно шаря вокруг себя в поисках телефона. Не успела. Открыла экран – и увидела на нем этот самый сайт. И фотографию, на которой днем зависла. Что за режиссер такой известный, что его никто не знает? И ведь тоже ночью не спит, подумать только. Тоже трудоголик.

«Доброй ночи».

«Доброй ночи, барышня».

«Домой, что ли, пойти, сколько можно тут сидеть».

Но диалог продолжился. Даже в лифте она нетерпеливо обновляла страницу в ожидании ответа. Поговорил-поговорил и ушел.

Спала она в ту ночь сладко, проснулась сама, от солнца, без будильника.

Соня вернулась только на третий день. Рукава легли, оставалось только все сшить.

Соня толстела просто по часам – сзади купальник уже слегка впивался в тяжелый зад. Но сама была весела, чувствовала близкую свободу и не боялась ее.

Катя, как обычно, проводила ее до машины. Закурили.

– Ну, как виртуальное общение? Идет?

Катя махнула рукой.

– Да когда мне. Сама видишь.

К этому моменту регулярные ночные беседы с режиссером Митей уже стали традицией. Писали и другие, но они все были однообразны, хотели немедленной встречи, секса и ничего больше. Их привлекала Катина внешность, и это было вполне понятно. А он приходил на сайт к полуночи, к этому моменту Катя уже была там. Ждала его. Он рассказывал о своей работе, травил анекдоты, смешные случаи. О Кате не расспрашивал, был деликатен.

Лишь через неделю знакомства начал проявлять интерес и беспокойство – ела ли она, как чувствует себя, что любит, чем занимается. Это было любопытно. Хотелось спросить – почему? Она каждый раз забывала и, уже засыпая, напоминала себе – завтра обязательно спрошу…

О прошлом она не рассказывала – не любила постороннюю жалость к себе, боялась шаблонов – «детдом, сиротка», но с ним хотелось поделиться застарелой болью. Он почему-то понимал ее.