– Но ведь если я скажу, что сделаю, а сам не смогу один раз – меня простят. Два – уже насторожатся. И каждая следующая неудача будет делать только хуже.

– Не думай об этом. Убить тебя никто не убьет. Слишком важен для всех. Просто старайся не сильно обнадеживать девушек и все. Им тяжело, но то, что мы тебя нашли уже отличная новость. – сказала Моника. – Твоя комната наверху. Мы с Ингрид будем дежурить. Одна из нас будет спать на кровати рядом с тобой.

– Это так необходимо? Вам не будет неуютно так?

– Смеешься что ли? – спросила Ингрид, доедая свою порцию. – Спать рядом с последним мужчиной на Земле… Нас таких всего две в мире.

– Но ведь скоро может не остаться совсем никого? Я же не вечный. Могу умереть..

– Так! Никогда больше не говори, что ты умрешь ни одной женщине на планете! Каждая из нас видела тот ужас, поэтому не смей, понял?! – схватив Генри за футболку, сказала Моника.

– Я понял, извините. Ты права… Спасибо за ужин. Я в душ и попробую заснуть.

– Погоди, я с тобой. – сказала Ингрид, вскакивая из-за стола.

– Куда со мной?

– В душ, конечно же. Ты забыл, что капитан сказала? В полуметре от тебя. Куда бы ты не пошел. Потру тебе спинку. Буду первой девушкой на планете, которая за последние шесть лет потрет спинку парню в душе.

– Я и сам могу справиться с этим…

– Тогда потрешь спинку мне. Тогда я буду…

– Я понял. Ты будешь первой, кому парень потрет спинку в душе за последние шесть лет.

– Вот, а говоришь, что соврал. Ты умный. Пошли.

– Но потереть спинку – это потереть спинку.

– Пусть так. Для первого раза сойдет. – ответила Ингрид и вошла в ванную первой. Подготовила воду. Полотенца. – Не стесняйся. Заходи. Никто уже лет пять не стесняется ходить даже голышом по улице, не то что входить в ванную.

– Я понимаю, но для меня ведь этого всего не было. Даже стыдно немного, хотя ты просто бесподобна. – замерев, войдя в комнату, ответил Генри. Перед ним стояла обнаженная Ингрид, прикрывшаяся вдруг полотенцем.

– Знаешь, вот ты сейчас напомнил мне о неловкости. К тому же, я забыла, что некоторые процедуры красоты стали больше не нужными.

– Я же сказал, что ты прекрасна. Мне самому неловко.

– Хватит смущаться и смущать меня. Это просто душ.

– Хорошо. Повернись пожалуйста, я помогу помыть тебе голову.

– Хорошо. – Ингрид повернулась. Теплая вода стекала по ее спине к спортивной попке. Но Генри отвлек от этого чудесного зрелища огромный шрам от плеча почти до пояса. Генри нанес шампунь на волосы Ингрид, намылил, и помог смыть пену. Затем взял мочалку.

– У меня нежная кожа. Пожалуйста потри руками.

– Ладно… – ответил Генри и стал аккуратно массировать спину Ингрид мыльными руками. Она практически не дышала. – Прости, а откуда у тебя такой шрам?

– Это? Когда облако схватило моего парня, он ухватился за мое плечо, но бактерии уже начали жрать его. Досталось и мне, поскольку мое тело было рядом. Знаешь, он также нежно поглаживал меня как и ты. – Ингрид заплакала. Генри растерялся на мгновение, но затем развернул ее лицом к себе и обнял. – Мне так его не хватает! Знаешь, женщины сейчас практически не говорят друг другу ничего приятного. Мы были конкурентками раньше. Боролись за мужчин, мучились от неразделенной любви, или жили с тиранами, властными начальниками, кто-то наоборот со слабаками или и того хуже. Мы думали, что проблема в вас, мужчинах, но сейчас, сейчас то, что нам мешает жить в идеальном мире? Оказывается, не все так просто. Дело даже не в еде и технологиях. Мы все восстановим или придумаем новое. Мы забыли, что такое комплименты, восхищение, борьба за наше внимание. Некоторые из нас попытались взять на себя мужские роли, доминировать, покорять, но от их попыток только больше хочется вновь увидеть хоть одного мужчину, хоть маленького и хиленького, но что-то есть в вас такое, чего нам хочется. Это так глупо.