Узнав об убийстве Эдипом своего отца Лаия, Эринии злобно зарычали, словно разъяренные львицы, прянув из логова от детенышей навстречу охотникам. Потрясая своими отравленными бичами, они полетели на землю, освещенную солнечным светом, и сразу стали принюхиваться, как натасканные собаки, пытаясь уловить запах Эдипа.

Тисифона в кудрях из змей ядовитых, сулящих неисчерпаемое несчастье, ярко пылавший факел сосновый подняла над головой и, глухо лязгая кривыми зубами, заорала истошно:

– Милые сестры! Скорей заведем наш хоровод смертоносный и будем нечестивого преступника Эдипа искать! Мы его быстро найдем и будем вокруг гнусного отцеубийцы, как буйные вихри, кружить и кружить и ядовитыми бичами язвить и язвить его тело пока безумие страшное не постигнет его. Где бы ни был нечестивец Эдип, долго он от нас не сумеет скрываться!

Продолжительно Эдипа искать Эриниям не пришлось. Он как ни в чем ни бывало, шел по дороге, ведущей в семивратные Фивы и в это время решил отдохнуть, подкрепившись скудной едой и сладостным сном, избавляющим людей от дневных тревог и волнений.

Беспечный вид преступника, еще большим гневом зажег мстительные сердца древних Эриний: грозно зашипели змеи на их головах, слезящиеся кровью глаза, блуждая, пламенем злобным зажглись.

– Вот я, – завопила Аллекто, – видишь меня? Я пришла из подземного приюта сестер всем ненавистных, чтоб жестоко тебя покарать, нечестивца!

В бешенстве вымолвив так, горящий пламенем черным факел метнула она и попыталась вонзить заснувшему юноше в сердце. Ужас тяжкий на миг прервал героя сон беспокойный, пот все тело ему омыл холодной волною.

Плеть ядовитая засвистала во дланях Мегеры пред спящим оком Эдипа, громко шипели змеи, обвившие рукоятку – вот затрясла головою, и вздыбили волосы змеи, шип испуская ужасный, погибельный для живого, и забили в скалистых склонах источники яда. Время от времени Эриния облик принимала львиный, безумный и страшный, с косматою пастью раскрытой, окровавленными клыками грозящей Эдипу! Над головой Эдипа ливень вихрился обильный ядовитого зелья, ужас вокруг изливая. В ушах шипение раздавалось змей, которое должно было лишить Эдипа разума, чувства и мысли.

Тисифона не отставала от сестер, тотчас – жестокая – смоченный кровью факел, рукою зажав, и еще не просохший, кровавый плащ надела и вот, змеей извитой метнула в спящего юношу. При ней Рыдание спутником было, смертный Ужас, и Страх, и Безумье с испуганным ликом.

Тут Эдип проснулся и, сев на своем ложе из сухих листьев и травы, озадаченно сказал сам себе:

– Какая ужасная бессмыслица может присниться! Какие -то чудовищные старухи набросились на меня… Должно быть вчерашний день был тяжелый. Сначала чудовищный оракул меня выбил из колеи так, что я решил даже не возвращаться домой. Потом эта драка с заносчивым стариком и его слугами… Или же такой сон мне приснился, что я волнуюсь о том, где завтра мне придется спать и что есть… И все-таки в Коринф я не вернусь. Я не могу рисковать жизнью и здоровьем Полиба и Меропы. Как бы ни было тяжело, но я должен сам все преодолеть и разобраться с собственной Судьбой!

Проснувшийся Эдип не видел и не ощущал, как свои костлявые руки с синими венами сестры широко разводили и вскидывали мерзкие головы со змеями вместо волос, которые злобно зашипели. Часть гадюк лежала у них на плечах, другие, спустившись по тощим отвисшим грудям, мерзкий свист издавали, извергали свой яд, раздвоенными языками быстро мелькали и прищелкивали. Из водянистых глаз чудовищных старух капала темная кровь, и из страшных ртов, больше похожих на звериные пасти, неслись ужасные нечеловеческие звуки, похожие на звериное завывание и свирепое рычание.