Царь Лай, как было принято в подобных случаях решил обратиться к Дельфийскому оракулу с вопросом, как избавиться фиванцам от ужасной певицы, обложившей их живой данью кровавой.

Впрочем некоторые, как Еврипид в «Финикянках» говорят, что именно в те злые дни Лай к оракулу решил поехать совсем по другой причине: вдруг захотелось царю узнать от Локсия – Феба, что стало с его единственным сыном, некогда брошенным в горах с пронзенными стопами или лодыжками.

По дороге из Фив в Дельфы Лай встретил молодого путника. Это случилось на Схисте (перекрестке дорог), в земле, которая Фокидой зовется, в местности, где путь двоится в Дельфы и в Давлиду.

На распутье юноше встретилась колесница, на которой ехал старик с гордой осанкой и черными, как у самого Эдипа, глазами, в сопровождении нескольких слуг. Эдип не успел вовремя посторониться на узкой дороге, и старик сверху ударил его стрекалом.

Некоторые, как Еврипид, рассказывают, что царь не сразу ударил Эдипа. Надменный возница, первым увидевший пешего путника, так ему закричал:

– Посторонись быстро, прохожий! Дай дорогу, не видишь – царю негде проехать.

Но Эдип, погруженный в невеселые мысли, по-прежнему шел ни на кого не обращая внимания и ни слова не отвечал вознице… Тот коней удерживать не стал, и кровью обливает ступни идущего железное вращение колес тяжкого обода. Если бы под ногой путника в этот момент оказался камень, а дорога эта сплошь состояла из камней, то Эдип навсегда стал бы жалким калекой, однако по воле богини Случая Тюхе его нога оказалась в щели между камней на мягкой земле, и Эдип лишь завопил от острой боли. Он разъярился и, несмотря на жгучую боль в ступне, как подгоняемый оводом бык племенной по каменистой дороге помчался, перебирая быстро искалеченными во младенчестве кривыми ногами.

Гнев ненавистный, и самых мудрых в неистовство вводит. Что же ожидать от юноши, сердце которого только, что раздирала грусть нестерпимая?! Зубы его заскрежетали от гнева; черные очи засверкали страшно, как пламень. Забыл он про свой оракул, была только боль, за которую мстительный дух наполнил гордое сердце героя гневом безумным.

Вмиг догнав повозку, почему-то замедлившую ход, юноша с разгона ударил крепким посохом возницу по голове, и тот свалился на землю замертво.

В этот-то момент Эдипа изо всех сил ударил стрекалом смуглый и черноволосый, как Эдип, старик с гордым, даже надменным лицом.

Никто не может точно сказать – почему Лай ударил неизвестного прохожего так сильно, словно хотел убить его. Однако сведущие люди рассказывают, что Лай узнал сына по кривым ногам, которые когда-то он сам проткнул гвоздем железным от пряжки. В первый момент он даже обрадовался, что сын жив, но его сердце не успело наполниться теплым чувством отцовским потому, что он тут же вспомнил страшный оракул, что сын будет убийцей его. Жуткий страх прямо сейчас жизни желанной безвозвратно лишиться от рук этого незнакомого кривоногого молодого прохожего заставили руки самого Лая схватить стрекало и, что есть сил опустить на Эдипову голову.

Таким образом, Лаий так же впадает в гамартию. Стремясь избежать предсказанной ему Фебом смерти от руки сына, он пытается убить встречного юношу, похожего на его сына, который должен был иметь такие же кривые ноги и быть такого же возраста. Если бы царь так вызывающе враждебно себя не вел, то его встреча с Эдипом закончилась бы, скорее всего, мирно.

Дальше некоторые рассказывают так. На какое-то мгновение Эдип от удара опешил или просто задумался, как будто пытался что-то вспомнить. Сколько времени прошло – неизвестно, ибо бывает, что в один миг человек вспоминает всю свою жизнь.