Змей, от боли бесясь, головою назад обернулся и, на раненье взглянув, закусил вонзенное древко; но хоть его раскачал во все стороны с силой огромной, вырвал с трудом из спины: в костях застрял наконечник. Ярость обычная в нем сильнее вскипела от раны, вздулось от жил налившихся змеево горло, мутная пена бежит из пасти его зачумленной, под чешуей громыхает земля; он черным дыханьем зева стигийского вкруг заражает отравленный воздух. Сам же, спиралью круги образуя громадных размеров, вьется, то длинным бревном поднимается вверх головою, то, устремляясь, как поток, наводненный дождями, он бурно мчится вперед и леса сокрушает встречные грудью.

Сын Агеноров слегка отступает; он шкурою львиной змея напор задержал, наступающий зев не пускает, прямо держа острие. И бесится тот и железо твердое тщетно язвит и ломает о лезвие зубы. И начинала уж кровь из его ядовитого неба капать, стала кругом окроплять мураву молодую. Рана все ж легкой была, ибо он отступал от удара, шею свою отвращал уязвленную, пятясь, железу в тело засесть не давал и глубже мешал погрузиться.

Агенорид наконец ему лезвие в глотку направил и, напирая, всадил; а отход отступавшему дубом был прегражден, и пронзил одновременно дуб он и шею. Согнут был дерева ствол паденьем чудовища; стоны дуб издавал, хвоста оконечностью нижней бичуем. И победитель с удивлением глядит, как велик его враг побежденный.

Овидий говорит, что в это время Кадму голос послышался вдруг; сказать было трудно откуда, только послышался вдруг:

– Что, доблестный сын Агенора, созерцаешь убитого змея? Сам ты тоже в конце жизни окажешься змеем!

Долго финикийский царевич бледный стоял, и краску на ланитах утратив, и мысли. Сразу, волосы вверх от холодного ужаса встали. Вот, от облака оттолкнувшись мощно копьем, соскользнула, к нему с высей воздушных попечительница героев дева Паллада и велит положить в разрыхленную землю зубы змеиные – сев грядущих людских поколений.

Кадм изнемог, но к нему приблизилась дева Афина. Предрекая победу, эгидой она потрясает с головою Горгоны змееволосой над нею, битвенный клич испуская, вещает герою богиня, чтоб не страшился он чудища, ведь с ним она – сама грозная богиня Паллада!

– После того, как только змей Арея издохнет, надо взять половину его страшных зубов и засеять ими все поле, и они станут змеиным приплодом. Потом надо кинуть камень в гигантских воинов, рожденных змеем ползучим! Землерожденных фаланги в битве междоусобной сгибнут, но пятеро останутся жить, и в Фивах грядущих Спартов встанет потомство, деяньями славное племя!

Так мудро изрекала Афина и непоколебимое мужество в Кадма вдохнула. После оставив глубокий след копьем огромным в эфире, в родительский дом удалилась. Кадм же, оставшись на месте, мрамора глыбу подъемлет (их много было на поле), дрот огромный и твердый, и прямо камнем ужасным мечет в шипящую голову змея, пасть ему раздробляя. После, выхватив острый меч, у бедра укрепленный, шею перерубает чудищу… И неподвижна голова, что от тела отделена, но о землю бьется еще, свиваясь в кольца, чешуйчатый хвост. Вот все стихло, и прямо дракон в прахе простерся и над чудищем мертвым бог кровавой войны Арей застонал от скорби, объявив, что из-за его мстящего гнева Кадм в грядущем изменит облик свой человечий ради извивов змеиных.

Аполлоний Родосский поет, что зубы Ареева змея Тритонида богиня, из челюстей вынув, согласно указанию вещей Ткачихи Лахесис, в дар царю колхов Ээту дала, и только часть досталась Кадму, доблестному истребителю змея.