Я знал, что не должен вставать, мне просто хотелось кого-то увидеть, мне было важно знать, что кроме меня в одиночной палате еще кто-то есть.
– Хорошо, буду лежать, – ответил я и улыбнулся, – мне теперь терять жизнь совсем не хочется. Там парень стоял, почему вы к нему-то не подошли? Он еще хуже меня выглядит, вообще кошмар.
А она ответила, что не было там в коридоре больше никого… На этаже только старики и две женщины, а все остальные в реанимации привязанные и в коме, у них самое тяжелое отделение интенсивной терапии.
Удивленный своим галлюцинациям, сразу ей всё рассказал. А потом даже нарисовал парня так подробно, как запомнил.
И вот она снова рядом, в своих больших очках, которые не разбились при падении, или у неё были запасные. Словно не медсестра, а профессор. Посмотрела крупными глазами, поправила причёску. Волосы её были, наверное, красивыми, но стянутыми в тугой гладкий и высокий пучок.
– Я думаю, мне нужно извиниться перед вами, – сказал я.
– Эмиль, вы были правы. Всё так… так, как вы сказали… Но что это? Что это с вами такое?
И снова её голос показался добрым и чистым, без усталости, каким-то свежим.
– Не обращайте внимания, я просто сбрендил, – я улыбнулся, и она улыбнулась в ответ, уголки губ дернулись и опустились вниз.
– Нет, вы были правы. Его зовут Егор, ему двадцать два года, в шестнадцать лет он получил удар глыбой льда с крыши. Мальчик выжил только потому, что его встречал отец, смотрел в окно…. Отец не стал ждать скорую и сам довез до больницы, где смогли провести операцию. Но он до сих пор в глубокой коме.
Родители надежду не потеряли. Я все расспросила у них подробно. Летом на даче у матери действительно пропало кольцо, подарок от бабушки, довольно старомодное, но это была память. Она стала искать, кто его украл и помнит, что Егорка несколько раз подходил к крыльцу и там копался… Он просил купить ему модель парусника, которую видел у соседского мальчишки. Про бабушку я тоже сказала, все плакали. Её не стало шесть дней назад… Вы были правы… – Она вся нервно дрожала, однако в голосе слышалось облегчение.
– Вы знаете про мою аварию, да? – спросил я женщину.
– Нет, – тут же ответила она, и я понял, что это ложь.
Она уже все про меня знает, ведь пошли третьи сутки с момента, как я нарисовал лицо своего ночного знакомого и попросил рассказать – не лежит ли такой парень где-то в коме, как лежал я.
– Наш экскурсионный автобус был переполнен, он упал с обрыва в пропасть. То, что кто-то остался в живых – это настоящее чудо. – сказал я, – Наверное, авария произошла по вине водителя. Он ехал слишком быстро…
Она ласково улыбнулась и сказала со своим небольшим акцентом.
– Меня зовут Марика. У него отказали тормоза, кажется… Вы должны радоваться такому чуду. Мне сказали по секрету, что вы в полёте сами разбили стекло и выпрыгнули, да? Как супермен! Поэтому вас не придавило металлом, такая высота, просто кошмар! Но всё равно травмы были серьёзные. Вы молодец. Только больше меня не пугайте, тогда будем дружить!
– Не помню, чтобы выбивал стекло, помню только момент невесомости, когда мы падали.
– К вам приходила девушка, пока вы спали. Я попросила её уйти.
– Моя девушка далеко. Наверное, уже бывшая. – улыбнулся я – Как она вам? Красивая ко мне девушка приходила?
– Странная. Медлительная и просто … странная.
Глава 3.
Итак, в коме я лежал семь месяцев. А сейчас жив уже семь дней и вижу что-то странное. Непонятное, неясное… невероятное. Неужели медсестра тоже это видит?
Аварию я помнил. Почувствовал, как поднимает вверх и после первого удара вместе с «моим» креслом отрывается кусок автобуса, и ветер, ветер, в лицо… Все остальные полетели дальше и бились об эти камни, рассыпались, а я остался прибитым. Пристёгнутым и пришпиленным за левый бок – кресло застряло между камнями.