Через десять лет профессор, светило медицины, помнивший, каким был Шатков сразу после инсульта, резюмировал в специализированном журнале: «Личность победила болезнь». Мировой неврологии, отметил он, известны всего два случая восстановления и возвращения к творческой деятельности после таких тяжелых инсультов: это французский физиолог Луи Пастер и ленинградец Геннадий Шатков.

Собирание в целостную личность, способную сопротивляться ударам судьбы, человек ведет всю жизнь. И один-то раз собравший себя в творческую, самостоятельно мыслящую личность достоин уважения. Что же сказать о том, кому выпало проделать этот труд трижды?! В конце апреля 1988‑го у него случился второй, а в начале мая того же года третий стволовой инсульт.

И снова больница, снова уроки ходьбы и бега, снова уроки родной речи. Почти сорок лет каждый день Шатков начинал с зарядки, пробежки и двухчасовой артикуляционной гимнастики. И работу не прекращал: консультировал студентов и аспирантов, вел семинарские занятия с будущими юристами, учил искусству бокса студентов-лесгафтовцев, писал научные статьи и книги. В воспоминаниях «За гранью ринга», вышедших в свет за четыре года до смерти Геннадия Ивановича, сказано: «В одной из своих книг я написал когда-то: «Сила нужна, чтобы стать хорошим человеком». Боже, каким же наивным я тогда был: сила, оказывается, была мне нужна, чтобы просто стать человеком».

К семидесятилетию великого боксера газета «Невское время» в мае 2002 года напечатала мой очерк о Шаткове – «Не для бокса родившийся». Я считал, что Геннадий Шатков был задуман, замыслен, создан для чего-то большего, чем стать мастером ринга, олимпиоником: венками из ветви оливы эллины награждали и тех атлетов, кто бегал, прыгал, боролся, участвовал в кулачных боях, совмещая атлетику с основными занятиями – философией, поэзией, математикой, астрономией, законодательством.

Олимпиец Шатков не только наносил удары, которые сначала чувствуешь, а потом замечаешь, он был наделен даром речи как писатель, прирожденный оратор, ученый-гуманитарий. Людей его масштаба, чести и благородства, остро не хватает на нашем Олимпе – политическом, научном, спортивном. В свое время руководители Всесоюзного спорткомитета пригласили молодого перспективного проректора одного из крупнейших отечественных университетов страны, ученого-юриста, досконально знающего спорт, на должность заместителя председателя спорткомитета по науке – предложение было лестное, и в Москве, и в Ленинграде вопрос считали решенным, но воспротивился – по причинам, ничего общего не имеющим с интересами дела, – горком партии в лице одного из его секретарей, и руководители союзного спорта отложили вопрос с приглашением Шаткова в Москву до лучших времен…

Времена, однако, наступили не лучшие. Вскоре после неожиданного удара партийных бонз Геннадия Ивановича и сразил инсульт…

Очерк о человеке, не для бокса родившемся (некоторые специалисты были противоположного мнения, так известный тренер и боксер Б. Г. Тихонов писал: «Один из великих боксеров своего времени Геннадий Шатков – тихоня и интеллигент – никогда не стал бы боксером, если бы не был им… от рождения»), я начал с фильмы, как на заре российского кинематографа называли кинокартины, «Не для денег родившийся», снятой по мотивам романа Джека Лондона «Мартин Иден», главную роль в ней играл Владимир Маяковский.

В середине прошлого века эту роль мог бы сыграть Геннадий Шатков, воплощение альтруизма, бескорыстия и – чем часто обделены носители этих благих качеств – стальной воли и силы духа. Герой Джека Лондона, одержимый творчеством, человек чистой души и высокого строя мысли, вытащивший себя со дна жизни, был по внутренней сути близок Геннадию.