В дверь вновь постучали, и Арлетт, успокоив меня коротким: «Стражники», пошла открывать. Двое высоких мужчин забрали письмо, Квентина Попрошайку и хотели уже уходить, когда я, встав в дверях, спросила:

– Что-нибудь известно?

Наверное, у меня был совершенно дикий вид, потому что один из стражников даже вздрогнул, а второй успокаивающе прогудел:

– Тихо и незаметно прочесываем район города, в котором имеется отклик от поискового амулета. Зелье поиска было высшего класса, так что участок совсем небольшой.

– Как только что-то станет известно, – я с мольбой посмотрела на мужчину, – сообщите.

– Ночь наступает, – чуть растерялся он, – как бы не разбудить.

– Вы правда думаете, что я смогу уснуть? – с горечью спросила я.

– И то верно. Но я с уверенностью могу сказать, что девочка жива. А вот про женщину ничего не известно.

– Я молюсь Матери-Магии за них обеих, – тихо сказала я и отступила, пропуская их на волю.

– Какой женщине? – запаниковал Попрошайка, – какая такая женщина?

– Похищена не только маленькая девочка, но и ее няня, уроженка Кальстора, – с усмешкой произнесла Арлетт. – Суд будет веселым.

– Я ничего не знал! Не знал!

Стражники унесли Попрошайку вместе со стулом – им явно понравилось то, как он был упакован.

– Почему он так известен? Квентин Попрошайка, я о нем, – спросила я у Арлетт, чтобы хоть немного отвлечься от снедающего меня горя и страха.

– В Кальсторе три сиротских приюта. Где у тебя кухня? Хочу чашечку чая или кофе. Вообще, я бы предпочла стакан крепленого вина, – она усмехнулась, – но это потом. Когда все закончится. Так вот, в Кальсторе три сиротских приюта. Один курирует Хранитель Теней, второй – Хранитель Закона, и третий, последний – Хранитель Мудрости. Собственно, та же ерунда у нас и с Академиями.

Вы вошли на кухню и там увидели куриную тушку, натертую приправами. Скорее всего, Карин готовила, а Деми рисовала, когда… Когда…

Закрыв лицо руками, я тихонечко завыла. Арлетт тут же оказалась рядом и обхватила меня за плечи.

– Тише-тише, твоя малышка жива. Ребята враз ее отыщут, благодаря нашим законам они имеют право войти и обыскать любой, абсолютно любой дом, слышишь? Поисковый амулет – это пропуск в любой особняк того района, на который указывает путеводная нить.

Меня колотила мелкая, мерзенькая дрожь, и я, оттерев со щек слезы, поблагодарила Арлетт и встала.

– Дорасскажи, пожалуйста, – попросила я и взялась за мешочек с кофейными зернами.

– Про Квентина-то? Так он был единственным беспризорным ребенком, который не обрадовался чистой одежде, еде и крыше над головой. Приюты у нас не простые, а учебные. Дети получают кров, стол и будущее. Конечно, никто не учит их чему-то запредельному, но плотники, каменщики, швеи и помощники целителей нужны всегда. Тем, кто прилежен, помогают с устройством на работу. Квентин же… Ленивый, но со слабым колдовским даром. Ему зимой не было холодно, а добрые люди, что бросят монетку или угостят пирожком, всегда находились. Он постоянно сбегал из приюта, подговаривал бежать других детей, но таких дураков не нашлось. В итоге, как только ему исполнилось шестнадцать, его отправили из приюта в рабочую деревню.

– Рабочую деревню? – уточнила я.

– Туда отвозят всех бездомных, дают им жилье, не навсегда, а только пока работают. – Арлетт приняла чашку кофе и, поблагодарив меня, продолжила: – Я в этом не очень разбираюсь. У нас в Приморье несколько таких деревень. Одна работает с моей лабораторией – они заготавливают ингредиенты для нас. Еще есть деревня, где стоят солеварни и, кажется, что-то с рыбой. Люди боятся духов Разлома, но сейчас куда безопаснее, чем было раньше.