Мой отец отходит немного в сторону, а парень с татушками и пирсингом одним коротким движением снимает с себя футболку, открывая взору натренированное, смуглое тело и ещё больше татуировок, расстёгивает джинсы и подходит к моей открытой промежности вплотную.

– Папа, останови это! – кричу отчаянно, хлопая глазами. На что получаю лишь одобрительный кивок отца в сторону этого бугая.

– Ну что ты, девочка, обещаю аккуратно. Наверняка ты таких больших дядь ещё не принимала в себя, – до боли стискивает парень мои бёдра пальцами и касается чем-то влажным и горячим моих половых губ.

Водит по ним медленно, размазывая что-то склизкое и тёплое. Не руками… своим твёрдым, огромным членом. И с этим осознанием ко мне приходит почти истерика. Я начинаю визжать, дёргаться, из-за чего мою шею грубо сжимают рукой, перекрывая кислород, а влагалище взрывается острой болью от жёсткого проникновения.

– О, да-а, какая узкая сучка, – рычит надо мной Пёс и сильнее жмёт на шею. Хриплю, от давления начинают болеть глаза и виски. – Мы отымеем тебя во все щели. Твой любимый папочка и я, – хриплое, безумное, и снова резкий толчок до темноты в глазах.

Внизу живота от этого закручивается что-то страшное и странное. Больное и… приятное. Но мой разум продолжает гореть от несогласия и ужаса.

– Очень сладкая, – новый толчок, и с шеи пропадает давление, но мой вырвавшийся вскрик тут же заглушает грубый поцелуй. Его горячий язык так стремительно проникает в мой рот, что я чуть не давлюсь. Пытаюсь выталкивать его своим языком, кусать, но тщетно…

Сет вбивается в меня ритмично, быстро, глубоко. В такт толкаясь языком и кусая меня за раненые губы, из которых продолжает вытекать кровь, добавляя железного привкуса и боли. В такт льющейся ритмичной музыки. Болью отзывается тело, влагалище. Я слышу шлепки, своё отстранённое мычание и скрип стола под собой. Между ног всё больше появляется влаги. Горячей, стыдной. Это ненормально, так не может быть!

И парень это тоже замечает. Он отстраняется, победно ухмыльнувшись, выпрямляется, вновь сжав руками мои бёдра, в его глазах ещё больше безумия.

Продолжая неистово врезаться, он громко рычит, перекрывая мои хриплые стоны:

– Я же говорил, малышка… давай! – толчок до самого предела и мой вскрик. – Кричи!.. Давай, шлюха!.. – ещё и ещё…

Не знаю, сколько это продолжается. Он вбивается в меня, сжимает кожу на моих ногах, грудь. Ягодицы болят от ударов его бёдер.

На какие-то секунды всё замирает. А потом я чувству. давление на тугое кольцо ануса. Округляю глаза, дёргаюсь испуганно. Парень сплёвывает вниз, раздвигает мои ягодицы до щиплющей боли в проходе, а через мгновение проталкивается головкой внутрь. Совсем немного наверняка, но я кричу так громко, что закладывает уши.

– Ну тише, тише… – с насмешкой в голосе произносит громила, пока я задыхаюсь и дёргаюсь от невыносимой боли. – Расслабься, и тогда будет не так больно, малышка… Твоя попка такая маленькая и аппетитная! – с рычанием он вгоняет член в меня до предела, до соприкосновения моих горящих половых губ с его яйцами.

Из моих зажмуренных глаз вытекают слёзы, я буквально скулю. Боль на секунду отходит, а потом врывается ураганом с новым толчком.

– Да, давай… еби мою девочку… – из вакуума слышится до безумия возбуждённый родной голос. – Чтобы поняла, как папу злит, что она таскается с этим прыщавым малолеткой… дочка считает себя слишком взрослой, так давай покажем ей, что такой быть по-настоящему взрослой…

Голос сорван, и крики из меня вырываются уже не такие громкие. Боль тоже почти отступила. Парень снова сплюнул вниз, слюна смешалась с влагой из моего лона, и благодаря скольжению член входит легче. Зато руки и ноги затекли ещё больше. Я почти не чувствую конечностей.