Кто-то из Совета усмехнулся. Кто-то – прошептал древние слова. Комната будто затряслась, но это дрожало не пространство – это прошлое начинало трескаться. Совет знал, что она не просто солгала. Она **помнила**, кем была до теней. А это было опаснее всего.

– Тень, которая помнит свет, – сказал один из них, Морвэн. Он встал. Он редко вставал. Его глаза были скрыты капюшоном, но она чувствовала, как они горят изнутри. – Ты не просто подвела нас. Ты подвела себя. Ты веришь, что твоя сестра ещё жива. Но мы дали тебе её образ. Её голос. Её лицо. Всё, что ты знала – было ложью, созданной для контроля.

У Лираэль дрогнули губы. Она хотела сказать, что знала. Хотела крикнуть, что всё равно верила. Но голос отказал. Морвэн подошёл ближе. Его рука коснулась её лба. И в этот миг она увидела.

Вспышки. Вспомнила, как вела Миру за руку сквозь горящий лес. Как прятала в подвале, когда пришли охотники Совета. Как они обещали ей безопасность – если она отдаст сестру. Как в ночи, под дождём, она произнесла своё первое клятвенное слово Тени – и утратила всё.

– Миру мертва, – прошептал Морвэн. – Но мы дали тебе её эхо. Оно было твоим якорем. Теперь ты его отвергла. А значит – ты свободна. И подлежишь уничтожению.

Он отступил. Совет не кричал. Не выносил приговоры громко. Их решения – как смерть от яда: молчаливы, быстры, необратимы. Один из слуг привёл палача. Существо без лица. Руками, будто вытянутыми из мрака, оно коснулось плеча Лираэль.

– Последнее слово? – спросил Безгласный.

Она подняла голову. Впервые за всё время. Взгляд её был чист, будто заново рождён.

– Эхо знает ваши имена, – сказала она. – Оно уже идёт за вами.

И в этот момент пламя прорвало потолок.

Глава 2

Пламя сорвалось с потолка не как огонь, а как крик. Оно не жгло стены – оно вытягивало из них цвет, звук, смысл. Палач отшатнулся, впервые за столетия ощутив страх. Совет вскочил. Морвэн вытащил клинок, вырезанный из осколка полночной молнии. Но было поздно. В разлом между мирами шагнула тень, которую они не ждали.

Это была не Лираэль.

Это была сама Тьма, взбунтовавшаяся против своих создателей.

Вспышка. Один из членов Совета рассыпался в пепел, не издав ни звука. Безгласный попытался произнести проклятие, но язык его отмер. Морвэн кинулся вперёд – но Тьма отразила удар его клинка. И только тогда, в сердце хаоса, среди пепла и криков, Лираэль поняла: она не была жертвой. Она была дверью.

Плащ из теней, сорванный в начале казни, вернулся – как волна, как присяга, как ярость. Он обвился вокруг её тела, затянул в себя суть разрушенной камеры. Связи на её руках исчезли, словно их никогда не было. А за спиной – зияющая трещина в пространстве, шепчущая голосами, которых никто не должен был слышать.

– Миру, – прошептала она, – я иду.

Она прыгнула в разлом.

Каин проснулся с криком. Его сердце стучало, будто билось не в груди, а в чьей-то чужой ладони. Он не знал, почему. Он не знал, откуда боль. Но он знал – это была она. Лираэль. И она жива. Или умерла и восстала. Или умерла, и теперь идёт за ним.

Он стоял посреди лагеря, под луной, которой не было в небе. Охотники спали. Звери прятались. И только Эхо внутри него шептало слова, которые звучали как предупреждение.

– Пламя сорвало её с крюка, – сказал он себе вслух. – А значит… она будет искать свет. Или уничтожать его.

Он сжал меч. Серебряные жилы на клинке запульсировали в такт его сердцу. И Каин понял – их дороги снова сойдутся. Но теперь… теперь между ними лежала кровь, ложь, и то, что пробудилось в ней.

Каин шёл по бездорожью, которое знало только мёртвые шаги. Под ногами – зола. В воздухе – стальные нити холода. Мир вокруг будто замер, ожидая чьего-то последнего вздоха. Он не знал, почему его влекло именно туда – к старым каменным хребтам, где некогда стояли башни Первых Охотников. Но Эхо внутри него молчало. И это молчание тревожило больше, чем любые слова.