– Этот проект действительно продуман и подготовлен мной. Но я думаю, что он имел бы иной вес и получил бы поддержку, если бы коллегам и членам комитета представил его сам старик.

– Борис, и так все знают, что подготовительные работы всегда проводили вы. Немногое изменится, если вы его и будете представлять, – произнес Сэм тоном, не оставляющим возможности высказать иные соображения другим. Джозеф и Жером только кивнули.

– Ладно, друзья. Постараюсь изложить вкратце. В целом проект служит только укреплению текущей стратегии. Скажу и то, что вопрос о необходимости его осуществления встал перед нами после развала Советского Союза. Вы хорошо помните, что благодаря активности внутренних сил этот процесс продвигался вперед быстрее запланированного. Помните и то, что был момент, когда он чуть не вышел из-под нашего контроля, для чего пришлось попутно корректировать ситуацию, чтобы предотвратить неуправляемые процессы. Горбачев оказался слабым и колеблющимся правителем, а Яковлева практически отстранили от процесса правления и оставили нас без главной опоры.

Ирэн слушала внимательно, но ничего не записывала. Илья задумчиво жевал. Потом он посмотрел на Ирэн и спросил:

– Почему остановилась? Кушай. Давай выпьем для аппетита. За тебя, женевская «матрешка»!

– Почему «матрешка»? Ты меня раньше так не называл.

– Потому что такой косы, как у тебя, нет ни у кого не только во всем Женевском кантоне, но, возможно, и во всей Швейцарии.

– Только из-за косы?

– Ты что, хочешь, чтобы я и о другом сказал?

– Ты так скуп на комплименты, что их приходится из тебя вытягивать.

– Ладно. Об остальных твоих прелестях я расскажу ночью.

– Тише, подожди. Старик говорит что-то интересное.

– Короче, ни тост не даешь сказать, ни приласкать не позволяешь. Может, ты хочешь пересесть к этим старикам?

– Тише, я же просила, не слышу, – шепотом сказала Ирэн. – Ты же знаешь, как я люблю тебя, но мне так интересно, что с удовольствием пересела бы. – Потом добавила: – Если бы тебя здесь не было. Ты бы тоже заинтересовался, если бы понимал, о чем они говорят. Зная тебя, могу сказать, что ты даже опередил бы меня.

– Вижу, ты совсем свихнулась.

– Да, любимый, свихнулась. А сейчас прошу тебя – потише!

Официант убирал тарелки со стола советников. В разговоре наступила пауза, и мужчины неторопливо потягивали вино.

Ирэн положила пальчиками в рот ломтик креветки.

– Илюша, ты же любишь меня?

– Еще чего? Откуда взяла?

– Не упирайся, уже поздно. Ты не раз признавался, что я лучше всех твоих моделей.

– Такое не припоминаю. Тем более это не любовь.

– Я помню, притом хорошо. И остальное тоже помню.

– Наверно, я был пьян, иначе такого не говорил бы. Скажи прямо, чего ты хочешь.

– Сделай мне один подарок, мой негодник.

– Что? Негодники подарков не делают.

– Делают! Только подобные тебе, такие негодники и упрямые злюки.

– Вот после этого я сильно расположился сделать подарок.

Ирэн залилась таким радостным смехом, что это не оставило бы равнодушным даже самого угрюмого человека. Илья тоже засмеялся. Ему стало немного неловко – он вспомнил, что в этом доме пенсионеров, по его наблюдениям, никто не смеялся.

Смех привлек внимание и соседнего стола. Джозеф и Жером тоже повернулись и с улыбкой встретили звонкий смех Ирэн, которая прямо-таки излучала жизнь и молодость. Месье Борис бросил какой-то комплимент, на что Ирэн тут же ответила улыбкой:

– Мерси, месье!

Все оживились, у всех поднялось настроение.

– Все-таки эти русские красивы! – откровенно сказал Борис.

– Согласен! У них самые красивые женщины, – сказал Сэм тоном опытного человека. – Какое счастье быть молодым и не знать печали.