Ещё Джош вспомнил про родителей. Их лица в памяти до сих пор. Глубоко в душе ещё маленький мальчик, который всегда мечтал найти их, чтобы отомстить, начал хотеть найти их, чтобы обнять. Он подумал о ребёнке, который, рискуя получить жёсткое наказание, а Джош знал какие могут быть наказания за любые проступки, а тем более за такие, прошёл через лес, чтобы погладить собаку, просто погладить. После этого Джош окончательно размяк и ударился в воспоминания.

Он, безусловно, понимал, что дети знали друг друга, возможно, они даже с одного приюта. Когда Джош стоял и слушал, как они играют с собакой, один из ребят обратился к другому по имени. «Как же он его назвал? Джон, Джейсон, Аарон, Рун? Точно, Рон». Но тем не менее он не выдал их. Хотя мог, чтобы прекратились удары, но не стал.

У Джоша тоже был такой случай в приюте. Тогда они с Биллом и Тоддом ночью залезли в столовую, чтобы полакомиться сладостями, купленными на Рождество. Когда всё уже шло по плану, как они думали, свет в столовой включился. В этот миг два его подельника шмыгнули через окно, и лиц их никто не заметил, когда же все пришли в спальню, на всех кроватях лежали дети, кроме кровати Джоша. Его потом долго держали стоящим на коленях на горохе, но он так и не выдал своих друзей, даже под угрозой, что останется без сладостей на Рождество. Он был уверен, что если про Билла и Тодда никто не узнает, то они обязательно поделятся с ним конфетами, а иначе они втроём остались бы без сладкого. Но он ошибался. Когда наступил праздник, никто с ним не поделился ничем, потому что всем строго-настрого запретили это делать. И даже его лучшие друзья, каковыми он их считал, отвернулись от него, несмотря на его молчание. С тех пор у него не было друзей и никого близко он к себе не подпускал. Даже на войне, где вроде бы, казалось, нельзя обойтись без общения, он держался в стороне ото всех.

Теперь у него в голове звучали два голоса. «Накажи его, он никчёмное существо, из него не выйдет толк, придумай что-нибудь, что можно с ним сделать, но не в коем случае не отпускай, это выйдет тебе боком», – твердил один. Другой говорил: «Он всего лишь ребёнок, вспомни себя в его возрасте, ты не был виноват в том, что просто хотел сладостей, он – это ты тридцать пять лет назад, отпусти его».

Ещё долго размышляя за завтраком, не в силах определить, как же всё-таки поступить, Джош взвешивал все за и против своего замысла. Он решил ещё раз узнать у него про друзей, и если он выдаст их, то кара настигнет всех троих, а если не выдаст, то предложит кое-что другое.

– Ну что, прозрел? Вспомнил имена своих друзей? – угрожающе спросил Джош.

– Сэр, я же говорю, я не знаю их, – на лице ребёнка виделось безразличие, он уже смирился с тем, что происходит.

Идти ему было некуда, в приюте его ещё больше накажут за столь долгое отсутствие, а если посмотрят на лицо, то подумают, что он с кем-то подрался. Драться там категорически запрещалось. За драку отправляли в место пыток, так называла его миссис Мур, и никто не знал, где это место и что там делают с детьми. Те, кого туда оправляли, больше не возвращались.

– Тогда ты просидишь в этом помещении очень долго, без еды и воды, – сурово сказал Джош, закрывая дверь.

– Лучше здесь, чем в месте пыток.

– Что это за место? – поинтересовался Джош, открыв дверь нараспашку, так, что солнце полностью осветило мальчика.

– Туда отправляют тех, кто плохо себя ведёт и дерётся, оттуда не возвращаются.

Джош вспомнил, что в приюте им рассказывали похожие истории про остров змей. Туда тоже отправляли непослушных детей, и они жили среди тысячи змей, которые постоянно кусали их. Все сироты очень боялись попасть туда, и многие стали бояться змей. Джошу тоже один раз приснился сон, как в комнате, где он спал, появилась сотня змей и все ползли к нему, а он ничего не мог поделать. Тогда он проснулся с криком и в холодном поту.