Уильям Банни-Лист развернул газету.

– Да это небось ветер! Какая-нибудь аномалия! – пятясь, выговорил Ноу Йоу.

– Нет тут никакого ветра!

– Я и говорю – аномалия!

– Что ты намерен предпринять на сей счет? – вопросил Олдермен.

– Прошу прощения, но все же… «мертвая рука» – что это?

– ТИХО! – рявкнул Джонни.

Даже мертвые подчинились.

– Так-то лучше, – сказал мальчик, отчасти успокаиваясь. – Гм. Послушайте, ребята… эти… м-м… люди хотят с нами поговорить. То есть со мной…

Ноу Йоу, Холодец и Бигмак напряженно смотрели на газету. Та неподвижно висела в воздухе в метре с лишком от земли.

– Эти… ущемленные в дыхании? – спросил Холодец.

– Балда! Они же не астматики, – возмутился Ноу Йоу. – Ну ладно. Начал – выкладывай. Колись. Как на духу. Они кто?.. – Он запнулся и оглядел медленно погружающееся во тьму кладбище. – Эти… граждане, перешедшие в новое качественное состояние?

– Они подкрадываются? – спросил Холодец. Они с Бигмаком и Ноу Йоу стояли теперь так близко друг к другу, что походили на одного очень широкого человека с шестью ногами.

– Ты нас не предупредил, – упрекнул Олдермен.

– О чем? – удивился Джонни.

– О том, каковы нынче «Ведомости»! «Ведомости», надо же! Куда ни глянь, девицы! А ведь эта газета может попасть в руки почтенных замужних дам или маленьких детей!

Уильям Банни-Лист с большим трудом удерживал газету раскрытой на разделе «Развлечения». Джонни вытянул шею и заглянул. На странице было помещено весьма скромное фото: девушки в бассейне Сплинберийского административного центра.

– Но они же в купальниках, – сказал Джонни.

– В купальниках? Все ноги наружу! – взревел Олдермен.

– И ничего страшного, – фыркнула пожилая дама в огромной шляпе с фруктами. – Здоровые тела наслаждаются гимнастикой в лучах солнца, которое есть дар Божий! И надо сказать, в весьма удобных костюмах.

– Удобных, мадам? Страшусь подумать, для чего!

Мистер Порокки наклонился к Джонни и шепнул:

– Дама в шляпе – миссис Сильвия Либерти. Умерла в четырнадцатом году. Пламенная суфражистка.

– Суфражистка?

– Теперь этому не учат, а? Суфражистки начали движение за равное избирательное право для женщин. Приковывали себя к оградам, кидали яйца в полицейских, а в день Дерби бросались под копыта лошади принца Уэльского.

– Ух ты!

– Но миссис Либерти все перепутала и бросилась под ноги самому принцу Уэльскому.

– И что?!

– Скончалась на месте, – вздохнул мистер Порокки и сочувственно пощелкал языком. – Видать, принц был очень весомый человек.

– Довольно буржуазной болтовни! – крикнул Уильям Банни-Лист. – Вернемся к злобе дня! – Он зашелестел газетой.

Холодец моргнул.

– Тут говорится, – сказал Уильям Банни-Лист, – что кладбище собираются закрыть. И застроить. Тебе это известно?

– Гм. Да. Да. Гм. А вы разве не знали?

– А что, кто-то должен был нас известить?

– Что они говорят? – спросил Бигмак.

– Их страшно разозлило, что кладбище продали. В газете статья про это.

– Поторопись! – сказал Уильям Банни-Лист. – Я ее долго не продержу…

Газета провисла, потом пролетела сквозь его ладони и приземлилась на дорожку.

– Да, я уж не тот, что прежде, – сказал Банни-Лист.

– Определенно, это какой-то аномальный ветер, – объявил Ноу Йоу. – Я про них слышал. Ничего сверхъесте…

– Это наш дом, – прогремел Олдермен. – Что будет с нами, юноша?

– Минутку, – сказал Джонни. – Погодите. Ноу Йоу!

– Чего?

– Они хотят знать: если кладбище застроят, что будет с теми, кто здесь похоронен?

– Эти… мертвецы хотят знать?

– Да, – хором сказали Олдермен и Джонни.

– Ей-богу, Майкл Джексон ничего такого не делал, – сказал Бигмак. – Он…

– Я видел один фильм, – проблеял Холодец, – про то, как на старом кладбище построили дома, и кто-то выкопал бассейн, и все скелеты повылазили и хотели всех передушить…