– Спасибо, Кэори-тян, – Набухико положил трубку и неспешно двинулся по направлению к кабинету начальника.

– Проходите, проходите, – радушно сказал Кавасаки, когда Набухико вошёл в дверь, предусмотрительно распахнутой перед ним Кэори. – Как здоровье Набухико?

Обращаться к собеседнику в третьем лице тоже было японским обычаем. Набухико поклонился официальным поклоном в тридцать градусов и ответил:

– Спасибо, Кавасаки-сан, хорошо.

– Я очень рад за вас, – сказал начальник. – Очень! Присаживайтесь, нам нужно поговорить. Обстоятельства, дорогой Набухико, складываются так, что вам придётся заступить завтра утром на дежурство. Вы готовы?

– Конечно, Кавасаки-сан, готов. А что случилось?

– Только что мне звонили из главного управления, – Кавасаки почтительно указал пальцем на потолок. – Завтра утром рейсом из Нью-Йорка на гастроли со своим ансамблем прилетает один из бывших Битлз Пол Маккартни. Есть основания считать, что он будет пытаться провезти с собой наркотики. Вы со своим колоссальным опытом, дорогой Набухико, должны воспрепятствовать этому. Поэтому вы должны заступить завтра на дежурство.

Общение японцев изобилует массой условностей, главная из которых – позволить собеседнику «сохранить лицо». Набухико прекрасно знал, почему начальник Кавасаки хочет, чтобы завтра дежурил именно он. Просто, если наркотиков не будет обнаружено, скорее всего эта рок-звезда устроит скандал. Набегут журналисты, которые завтра будут поджидать экс-битла в аэропорту, и имя Набухико в этом случае попадёт в газеты. Поэтому-то и ставят его, без пяти минут пенсионера, которому карьера уже не нужна. А слова Кавасаки о его колоссальном опыте – всего лишь возможность «сохранить лицо», которую он предоставляет своему подчинённому.

– Искать надо будет хорошо, Набухико, очень хорошо. Был сигнал, – Кавасаки округлил глаза и опять показал пальцем на потолок, – из самого верха, из министерства. Они собираются под это дело развернуть какую-то акцию по борьбе с наркотиками. С вами будет работать два видеооператора и кинолог со спаниелем. Себастьян последнее время показывает отличные результаты! В случае обнаружения наркотиков вам надлежит только нажать на кнопку. Всё остальное сделаем мы.

– Я прошу прощения, Кавасаки-сан, а в случае, если обнаружить наркотики не удастся? – спросил Набухико.

Кавасаки развёл руками.

– И обезьяна раз в год падает с дерева, дорогой Набухико. Извинитесь тогда, ну, как положено. Конечно, вам попадёт, не буду скрывать. Но я лично обещаю вам тогда бесплатную путёвку в наш спортивно-восстановительный профилакторий. Позанимаетесь на тренажёрах, познакомитесь с массажистками.

– С массажистками?.. Мне шестьдесят четыре года, – неуверенно начал Набухико.

– Я тоже немолод, Набухико-сан, немолод… Помните, как там говорится:

Кавасаки откинулся в кресле и прикрыл морщинистые веки. Через некоторое время он сказал:

– Не беспокойтесь, дорогой Набухико, ваш возраст записан в вашей персональной карточке, и массажистки обязательно посмотрят в неё. Они отлично знают своё дело и всё учтут, как надо.

– Хорошо, Кавасаки-сан, я сделаю всё, что вы говорите.

– Не сомневался в вас, Набухико, не сомневался. А сейчас давайте выпьем чаю.

Кавасаки выдвинул ящик стола и нажал какую-то кнопку на пульте. Через минуту в кабинет вошла Кэори. Перед собой она катила никелированный столик с чайными принадлежностями.

Набухико засмотрелся на секретаршу начальника. Кэори типичная японская красавица – миниатюрная, беззащитная, с кукольным лицом, выражение которого европейцу показалось бы немного глуповатым. Такие девушки нравятся японским парням – рядом с ней каждый начинает чувствовать себя настоящим самураем. А глуповатое выражение – всего лишь дань японским традициям, Кэори появилась у них три года назад после окончания токийского университета. Секретарша поклонилась мужчинам, сложив руки внизу живота и вышла из кабинета.