Ритуал, сопровождавший процедуру избрания в Падуе, был весьма торжествен. Вновь избранный ректор облачался на кафедре в тогу из алого или пурпурного шелка, поверх нее надевал ректорский знак из золота и драгоценных камней. Под звуки торжественной мессы ректор шествовал к собору в сопровождении восседавших на конях членов университетского сената, а также городской знати и двух сотен копьеносцев. Затем устраивался праздничный обед для профессоров и студентов, за которым следовало театральное представление или «джостра» – соревнование на копьях. И обед, и представление оплачивал новоиспеченный администратор.

Основную часть административной работы в университете выполнял проректор. Ректор же был, так сказать, для представительства. Он разрешал споры между профессорами и студентами в специальные «судные дни» и следил за тем, чтобы преподаватели добросовестно выполняли свои обязанности: устав университета был строг, без разрешения ректора ни один профессор не мог отлучиться из города более чем на три дня. Ему приходилось нести и определенные – надо сказать, немалые – финансовые расходы.

Претендентов на эту почетную должность находилось все меньше и меньше, особенно в тяжелые военные годы. В течение десяти лет – с 1516 по 1525 год – университет вообще оставался без ректора. Несмотря на то что у Кардано не было конкурентов, его избрали лишь после двух туров голосования – с перевесом всего в один голос. Это еще одно свидетельство того, что у Джироламо в Падуе была сомнительная репутация картежника, кутилы и задиры. Весьма вероятно, что, несмотря на избрание, мало кто в университете признавал его ректором. Во всяком случае, он не смог, как мы увидим, воспользоваться правом получения докторской степени без каких-либо формальных процедур. И уж наверняка не был выполнен торжественный ритуал, сопровождавший избрание ректора. С меньшей уверенностью можно говорить о том, что студенты отказались от званого обеда. Остается загадкой, зачем Кардано баллотировался, почему он был избран, как он выполнял свои обязанности и где раздобыл деньги, необходимые для «материальной основы избрания».

В том же 1525 году университет едва не лишился своего новоиспеченного ректора. Кардано с несколькими спутниками отправился в Милан, решив переплыть озеро Лагоди-Гардо. Поднялась буря, «у судна сломалась мачта, так же как и руль и одно из весел, а на малой мачте разорвался парус: все это произошло с наступлением ночи». С большим трудом путникам удалось добраться до берега и найти приют в сельской гостинице. «Если бы мы опоздали причалить даже на сороковую долю часа, – вспоминал Кардано, – мы погибли бы, ибо буря так свирепствовала, что даже железные засовы в окнах гостиницы были погнуты». Спутники Джироламо дрожали от страха, а он, увидев, что на стол подана огромная, искусно приготовленная щука, моментально успокоился и с удовольствием поужинал.

Однако этот молодой человек, невозмутимо поглощавший ужин вскоре после того, как жизнь его подверглась смертельной опасности, легко терял всякое самообладание, когда в комнату проникал лунный свет или за стенами дома начинал завывать ветер. Он боялся грома и молнии; грохот падающих досок внушал ему неописуемый ужас. В любом повседневном событии он видел проявление сверхъестественных сил, некое предзнаменование – и мучительно пытался установить, добро оно несет ему или зло. Его все время преследовали звуковые галлюцинации. «Я чувствую, что снаружи врывается мне в ухо звук прямо из того места, где идет речь обо мне; если речь направлена мне во благо, я слышу звук в правом ухе, и даже если речь идет с левой от меня стороны, то он все же проникает в правое ухо и производит звук равномерный. Если же происходит спор, то слышится невероятный гул; если речь направлена к моему вреду, то звук слышится с левой стороны и приходит он как раз из того места, откуда раздаются спорящие голоса. Таким образом, звук врывается через любую часть головы».