– Ух! – поёжился Роберт и улыбнулся. – А потом ты начал орать. Очень романтично. Я бы от таких картин тоже заорал.

Я не понял, шутит он или говорит серьёзно, поэтому не разделил его веселья. Роберт заметил моё смятение и пояснил:

– Конечно, то, как ты всё описал, выглядит сущим бредом на почве маниакальной депрессии. Расскажи такое на приёме психиатра – и уже глотал бы пилюли горстями. Особенно если будешь рассказывать с таким же выражением лица.

Роберт изобразил обалдевшего человека с открытым ртом, и я засмеялся.

– Я и эти слова еле подобрал, – пожал я плечами. – Может, они и дико прозвучали, но лучше передать не получилось.

– Это я хорошо понимаю, Джай, – посерьёзнел Роберт. – То, что ты видел, и ви́дением особо-то не назовёшь.

– Точно! – оживился я. – Я будто бы не видел, а чувствовал, что вижу. А про горсть пилюлей – может, мне и правда уже пора? Я смотрел на тебя, а ты вдруг оказался совсем в другом месте. Что это за фокус? Гипноз?

Роберт обрадовался, что я снова пришёл в себя.

– Не знаю, как работает гипноз, – не изучал пока. Я это всё по-другому воспринимаю. Сейчас расскажу. Ты воду в чайник из-под крана льёшь?

– Нет, наливай отсюда, – указал я на двадцатилитровую бутыль с краником, стоявшую на тумбочке рядом с холодильником. – Хочешь мёд к цикорию? У меня есть хороший, прямо с пасеки.

– Давай.

Я достал с полки банку густого золотистого мёда, начерпал ложкой небольшую миску и приготовил две пиалы, пока Роберт наливал воду и грел чайник. Три минуты деятельной тишины отрезвили меня окончательно. Чайник закипел, и Роберт заварил в кружках цикорий.

– Пойдём туда всё отнесём, – кивнул я в сторону гостиной. – Там удобнее травить байки. Только чур больше не выкидывать фокусов, ладно?

Роберт поднял руки в жесте «сдаюсь»:

– Да я и в прошлый раз ничего особенного не делал. Ты в кресле вообще не меня видел.

К очередной броской фразе я оказался готов: уже догадался, что Роберту нравится смотреть на мои ошалелые от удивления глаза, поэтому он регулярно сыплет яркими предложениями.

– Ну вот там и расскажешь, – деловито ответил я, умудрившись взять с собой кружку с горячим цикорием, миску с мёдом и две пустые пиалы. – Ой, возьми ещё ложки, вон в том ящике.

– Окей, – подхватил Роберт, и мы перебрались в гостиную.

– Ты видел мета-мир, – продолжил он, усаживаясь в кресло, из которого исчез несколько минут назад. – Это я о светящихся нитях или любых других образах. Название «мета-мир» я сам придумал – в справочниках не ищи. Хотел как-то обозначить место, где пересекается куча всяких пространств и измерений. Мета-мир – это даже не мир, а мешанина из нематериальных явлений и объектов, которые человек способен воспринять.

Понятно не было, и Роберт это осознавал.

– Сейчас поясню на твоём примере. Ты, похоже, уловил, как настроиться на мета-мир, когда я рассказывал про манипуляции людьми. Я ведь эту информацию не в интернете подглядел. Вот и твоё сознание ухватило суть и полетело за ней к первоисточнику – в мета-мир.

– Это какое-то общее пространство? – задумался я.

– И да, и нет. Мета-мир – это интерпретация разных явлений, которые человеку под силу переварить. Идут, например, три путешественника по лесу: один видит звериные тропы, другой – редкие лекарственные растения, а третий – только корни, за которые ногами цепляется. Вроде вместе идут, а впечатления получают разные. Так и ты в мета-мире видишь только то, что способен разглядеть, а твой сосед может видеть совсем другие картины, даже если вы вместе настраивались на одно и то же состояние.

Я кивнул. Это означало «всё равно ничего не ясно, но продолжай». Роберт чувствовал, что объясняет непонятно, но ведь он сам формулировал эти мысли впервые и старался, как мог.