И хотя аккордеон был принят в святая святых овернской волынки, Бускатель был грустен. Как-то за стаканом вина он признался своему аккомпаниатору Батисту, который играл на колесной лире или «харди-гарди», как ее называют англичане: «Дни моей волынки сочтены и вашей лиры тоже. Этот парень со своим аккордеоном несет нам погибель!.. Аккордеон – это чудо, данное небом. Вы слышали его? Это целый оркестр, от него захватывает дух, это инструмент дьявола. Прислушайтесь к моим словам: это судьба. Когда я умру, люди будут танцевать под его мелодию на улице Лапп».

Пророчество Бускателя сбылось гораздо раньше его смерти в 1945 году. К середине 1910-х годов волынка-мюзет исполнила свою лебединую песню и полностью уступила место аккордеону. Теперь музыка, которую исполняли аккордеонисты, будь то бурре, мазурка, итальянские песни или набирающий популярность вальс, стала называться просто – мюзет. Так овернские волынки дали свое название целому направлению не только музыки, но и области развлечений, известной, как Bal musette («бал-мюзет»), а аккордеон на многие годы стал визитной карточкой Парижа.

К 1920 году, благодаря одному человеку, аккордеонисту Эмилю «Мимилю» Вашеру, мюзет приобрел более сложную музыкальную форму. Хотя в этот период были и другие выдающиеся аккордеонисты – Луи и Мишель Пегури, Эмиль Прюдом, Жозеф Коломбо, Адольф де Пренс и другие – именно Вашер, синтезировав традиции Бускателя и Пегури, основал стиль мюзет.

Вашер вырос под звуки аккордеона. Он родился 7 мая 1883 года в Туре и во младенчестве был привезен матерью в Париж. В столице его мать сошлась с аккордеонистом по имени Луи-Поль Вашер. С малых лет Эмиль попал под очарование аккордеона и к 1898 году, когда ему было 15 лет, он уже аккомпанировал своему приемному отцу в танцевальном зале. В 1910 году Вашеры приобрели зал на улице Монтань Сен-Женевьев в Ла Муффе. Здесь, в средневековых пассажах Левого Берега, где старинная улица Муфтар соединялась с Монтань Сент-Женевьев, и находился скромный «храм-мюзет» Вашера.

Со временем Эмиль Вашер вырос в тучного мужчину, с несколькими подбородками, хриплым голосом, с большими руками размером с хорошую рульку и пальцами, похожими на сосиски, что соответствовало его званию «отца мюзета». На фоне его фигуры даже такой огромный инструмент, как аккордеон, казался миниатюрным. Вашер извлекал из инструмента такие волшебные и чарующие звуки, что, по словам одного из зрителей, его музыка приводила женщин в экстаз. Он владел широким музыкальным репертуаром. Наряду с бурре, он исполнял популярные кадрили, польки, мазурки, испанские пасодобли и максы из Рио-де-Жанейро. Танго, фокстрот, румба и шимми на подмостках бал-мюзета появились значительно позже. Он был автором вальсов для аккордеона, которые стали известны как вальс-мюзет. Это были веселые и увлекательные танцевальные мелодии.

Еще один танец, который играл Вашер и который стал гордостью и неизменным номером на бал-мюзетах, была джава. Легенда гласит, что джава получила свое название в грандиозном танцзале со странным названием Le Rat Mort («Дохлая крыса») на площади Пигаль в районе «красных фонарей».

Здесь женщины были очарованы итальянской мазуркой «Розина», исполняемой в размере три четверти, двигались быстрыми, отрывистыми шагами, положив руки на ягодицы партнеров. В течение ночи танцоры по нескольку раз требовали, чтобы оркестр играл «Розину». Когда из зала слышалось новое требование исполнить мазурку, со сцены спрашивали: да va? (все хорошо?). С орвернским акцентом это звучало как chava. Зал в сотни возбужденных голосов кричал в ответ: