Глупая колибри пропала навек!

И меня заклинило на нем. Заклинило в каком-то безвременье, хотя календарь бездушно демонстрировал, что для всех остальных с того дня минуло почти три года…

А в тот злосчастный день, когда мы первый раз увиделись, я добралась в забытьи до своего этажа. Замерла у двери квартиры и битых десять минут не могла найти карточку-ключ в рюкзаке, рыская по дну окоченевшими еще в машине пальцами.

Затем меня лихорадило перед зеркалом в гардеробной. Новенькому Крузу на вид было года двадцать три – двадцать четыре. Мне – чертовы пятнадцать! Малолетка, которая еще вчера мнила себя взрослой женщиной, потому что две недели спала с Рафаэлем. Сняв школьную форму, я осмотрела тело, потом лицо.

Родственнички с детства трындели, что я, мол, красивая. Но толку-то?! С Рафом я чувствовала себя как минимум симпатичной: с нормальной фигурой и приятной мордашкой. В общем, довольно ладной.

Круз без единого слова уничтожил мою самооценку! Моя бледноватая кожа, какая-то тщедушная фигура без особо-то выдающихся форм – я придирчиво пробегалась глазами по груди, животу, бедрам.

И не нравилась себе!

А раз так, то куда уж там понравиться ему?

Я представила одну из тех улиц в районе Куинса1, где по вечерам собираются подобные Крузу. Брутальные парни с уголовными наклонностями, сбивающиеся в косяки, чтобы напиться и принять дурь. Музыка, лупящая басами из баров и разношерстных тачек. Нецензурная брань, похабные разговорчики.

Девушки. Много-много откровенно одетых самок, которые, в отличие от большинства из моего круга, за словом в карман не полезут. Хищницы, не привыкшие упускать понравившегося самца.

Какая-нибудь умопомрачительная смуглая красотка с округлой попой и шикарными сиськами. Обтягивающий яркий костюм. Каблуки, удлиняющие ноги дюймов эдак на пять. Круз с ней рядом. Их страстный секс там, где представится первая же возможность – именно так тогда я представляла житье-бытье этого головореза.

Дневная работа у отца, выполнение каких-то поручений. Слежка за мной за дополнительные деньги. Купюры, которые он без зазрения совести тратит на ту бабу – она так натурально и живописно засела в моем воображении, что я закипала каждый раз при появлении Круза. Будто бы эта стерва стояла за его спиной и самодовольно ухмылялась через его широченное плечо, мол: даже и не думай, ты – мелкая тварь, даже не мечтай, он мой!

Меня съедала зависть ко всем свободным и раскрепощенным девицам на той придуманной улице, где вечерами якобы тусовался Круз. Я ненавидела отца за то, что тот забрал меня из бабушкиного дома, где жизнь была куда проще, честнее, вольготнее. Там я была свободной. Этого больше нет. Ничего нет! Всё пустое…

Дорогая одежда, комфорт, хорошая школа – да я бы с легкостью обменяла всё это дерьмо на шанс быть замеченной Крузом на той опасной, но такой манящей улице…

– Ну и дура ты, Рагацци, – скривилась Надя, поинтересовавшаяся на следующий день после первого появления Круза, «замутила» ли я с новеньким.

Конечно же, НЕ «замутила».

– Глупая! Да твои итальяшки не чета балканцам, – воскликнула она.

Надя сказала, что, скорее всего, Круз какой-нибудь босниец или албанец, которого мой отец нанял для «самых темных делишек». И это, мол, жутко возбуждающе!

Я призналась, что он – стукач. Надя тут же предложила испытать его. Провокационные разговорчики на громкой связи, развязное поведение. На удивление, я довольно быстро вжилась в роль стервы-командирши, издевавшейся над молчаливым балканским головорезом.

Несколько месяцев прошли в тщетных попытках раскусить его. После наших встреч я чувствовала какое-то чудовищное исступление. Пофигизм со стороны Круза. Мои идиотские подростковые выходки, а потом укоры себя. Я всё шептала: «Никчемная тупица Рагацци, ох и кретинка ты! Можешь ведь остановиться, но намеренно изводишься».