- Мы в прошлый раз с папой рисовали Перлу и Пегаса у него в мастерской, - закивал сын.

В свое время Уильям закончил художественную академию, но никогда всерьез не занимался рисованием. До последнего времени. Год назад он переоборудовал одну из комнат в арт-пространство и с тех пор часто там пропадал.

- Вот и хорошо, - улыбнулась я, беря сына на руки.

- А про лисенка мне почитаешь перед сном? - требовательно поинтересовался он.

- Конечно! Как всегда, - закивала я. - И про лисенка Людвига Четырнадцатого, и про его подружку цыпленка Тутту Карлсон.

“С работой, как обычно, разберусь ночью… и надо завести будильник на пораньше…” - пронеслась мысль, и я, крепче сжав сына, направилась на выход.

Уже позже, наблюдая за спокойным сном Улли, я поправила одеяло и, поцеловав его в лоб, вышла из детской. Плотно прикрыв за собой дверь, я вновь переключилась в рабочий режим, но, проходя мимо мастерской, решила забрать один из рисунков сына к себе в кабинет.

Зайдя в просторную светлую комнату, где пахло краской, я бросила взгляд на два мольберта, стоявших рядом. Один детский, другой взрослый.

“Да, сын своего отца…” - грустно улыбнулась я, подойдя поближе, когда внезапно сзади послышался голос Уильяма.

- Доброй ночи, - тихо проговорил он, и я обернулась.

3. Глава 3.

Уильям подходил ко мне, не отрывая внимательного взгляда от моего лица.

- Как чувствует себя Улаф? - поинтересовалась я.

- В норме. Бабушка зря паникует. Я разговаривал с нашим врачом. Он сказал, все под контролем, - муж приблизился ко мне.

- Ты же планировал провести выходные во Флене, - я развернулась к мольберту сына.

- Соскучился… - он ласково обнял меня со спины. - Как Улли?

- Переживал сегодня. Умерла его морская свинка.

Муж напрягся.

- Плакал?

- Нет, - ответила я и, чувствуя напряжение Уильяма, добавила: - Все в порядке. Я его успокоила. Мы порисовали, и я ему почитала перед сном. Уснул быстро.

- Надо было мне позвонить…

- Улли хотел, но я решила, что не стоит беспокоить тебя и больного деда.

Уильям не просто любил сына, он его обожал. И если бы мы позвонили, то сорвался бы домой.

- Хорошо, что уснул быстро. Улли любит, когда ты ему читаешь перед сном, - успокоился муж и переключился на меня.

Он сжал мою талию, и я почувствовала его горячее дыхание на шее.

- Моя снежная королева, - тихо прошептал он, и я почувствовала его эрекцию.

- Кажется, у него есть способности, не находишь? - я перевела внимание мужа на мольберт.

Уильям посмотрел через мое плечо, некоторое время рассматривал рисунок двух лошадей, больше напоминавших динозавров, и кивнул.

- С ним надо побольше заниматься рисованием.

- Хорошая идея, - ответила я, но Уильям еще крепче сжал мою талию.

- Когда ты мне попозируешь? - спросил он.

У мужа возникла идея-фикс написать мой портрет вместе с сыном во весь рост и выставить его на всеобщее обозрение во дворце. Мне даже казалось, что именно поэтому он вновь взялся за кисть и организовал для себя арт-пространство. Уильям был талантливым художником, я доверяла его эстетическому вкусу, но мне этот жест казался слишком кричащим.

- Родной, у меня мало времени. К тому же, Улли не будет позировать спокойно. Может быть, позже? Когда он подрастет?

- С сыном я договорюсь… - упрямо парировал он.

Я улыбнулась. У отца с сыном были особые отношения. Они много времени проводили вместе и понимали друг друга без слов.

Я промолчала, а он продолжил:

- Или ты считаешь меня недостаточно зрелым художником?

- Ты несправедлив, - я поняла его маневр. - Я давно тебе предлагала организовать выставку. Хочешь, инкогнито. Хочешь, под своим именем.

- Я всего лишь хотел написать твой портрет с сыном… - тут же отступил он, а я вздохнула. Мне нельзя было винить его в желании проявить таким образом свою любовь к семье.