А на отдыхе в нашей летней резиденции на Эланде, когда Густав ловил рыбу, ребенок стоял над дедом и заставлял его отпускать улов обратно в море.

- Родной, это жизнь. Так бывает, - попыталась я успокоить сына и, слегка отстранив его от груди, заглянула в карие глаза.

Он не плакал, но на его лице отображалась грустная сосредоточенность. Ему сложно было принять реальность, и он считал ее несправедливой.

- Ей не было больно. Сейчас она в другом мире и счастлива, - мой голос звучал уверенно.

Сын кивнул, но грусть не отпускала.

- А как твой аквариум? - я попыталась переключить ребенка. - Вы недавно с бабушкой запустили новых рыбок-клоунов. Как они освоились?

- Хорошо, - кивнул он, и его глаза немного заблестели. - Они уже исследовали анемоны и прячутся там…

В чувствительности сына были и хорошие моменты - он быстро переключался. Я почувствовала, как Улаф успокаивается, и улыбнулась. Оскар, тоже ощутив смену настроения хозяина, радостно завилял хвостом и интенсивно забегал вокруг нас. Китти осталась неподвижной и, поняв, что оснований для тревоги нет, снисходительно смотрела на нас янтарными глазами.

- Ты мне обещал их показать. Пойдем, - я подняла сына на руки, и мы всем зверинцем под кряканье Каспера направились в библиотеку, где я установила огромный аквариум для сына.

- А когда папа вернется? - тихо спросил он, крепко меня обнимая.

- Он сейчас гостит у твоего прадедушки. Завтра приедет, - я не стала говорить сыну, что старик Улаф немного приболел, и утром Уильям поехал к деду проверить его самочувствие. Бывший король не желал признавать свои старческие болезни и предпочитал отмалчиваться. А проблемы со здоровьем были. Прихватывало сердце, а сейчас еще и подхватил простуду, отчего я решила не везти ребенка повидаться с любимым прадедушкой.

Мы небольшой процессией зашли в старинную дворцовую библиотеку величиной с футбольное поле, располагавшуюся по правую сторону от кабинета, и сын тут же заерзал на руках, желая спрыгнуть.

Пока он рассказал мне о всех новых обитателях аквариума, больше напоминавшего стеклянный бассейн высотой в два метра, я посмотрела на Хильду.

- В детской все уберите после морской свинки… - тихо прошептала я, и та кивнула.

- Уже отдала распоряжения…

- Как он поужинал?

- С аппетитом, - доложила Хильда.

- Как занятия? - тихо продолжала я.

- Внимание рассеянное. Быстро устает.

- А вот этого оранжевого с двумя полосками я назвал Апельсином, - Улли тыкал пальчиком в заросли анемона.

- И правда, апельсин, - я нагнулась над аквариумом. - Какой красивый морской конек в правом нижнем углу спрятался.

- Я их лично выбирал, - с гордостью в голосе ответил Улаф и внезапно добавил: - Мам, а когда мы будем кататься на Пегасе и Перле?

С конным миром я познакомила сына, когда ему не было и трех лет. Ингрид ему подарила коня, я приобрела специальное детское седло, и уже в три с половиной года сын начал свое обучение верховой езде.

- Родной, я же обещала в воскресенье… - я внимательно посмотрела на сына.

- А сегодня? - он с надеждой смотрел на меня.

Несмотря на то, что Улаф рос, окруженный заботой и лаской, иногда я винила себя в том, что полностью посвятила себя работе. Чувствуя перевозбуждение сына, я присела на корточки и, поправляя воротничок его рубашки, улыбнулась.

- Поздно уже на конюшню. Перла с Пегасом уже отдыхают. И тебе уже скоро нужно в постель, - мягко возразила я. - Но завтра прямо с самого утра позавтракаем и поедем кататься.

- Тогда я пораньше встану! - с воодушевлением произнес сын.

- Договорились! - подхватила я его тон и добавила: - Давай лучше мы сейчас порисуем…