Нерине объявилась так неожиданно, что ее даже не успели испугаться. И несмотря на гнев, исказивший ее красивое лицо без единого изъяна, сверкала Эсли, как всегда, во всем своем великолепии. Она наконец преодолела какие-то неведомые Делайле трудности внутри и решилась напасть лично, без посредников и даже свидетелей, что могло означать лишь одно: если уж Нерине преодолела себя и сама взялась за дело, то ситуации хуже не придумаешь. Опасность возросла до невиданных ранее вершин, но Делайла не собиралась бездействовать. Надоело.

Она не могла точно сказать, какой сбой произошел у нее в голове, но ее переполнила невыносимая ярость, которая разорвала в клочья копившееся годами терпение, устранила весь страх, породила волю, как тогда в классе, когда пришлось ударить Стоунера. Эмоции вновь захлестнули Делайлу с головой, и она совсем не понимала, что делает, ее контроль будто перехватил кто-то незнакомый и теперь манипулировал им как хотел.

– Оставь меня в покое, дрянь! – Делайла оттолкнула от себя прицепившуюся Эсли с такой силой, что той пришлось сделать более пяти шагов назад, чтобы не потерять равновесие.

Нерине опешила от внезапной дерзости и поначалу даже забыла свое имя, однако ненадолго. Уже через момент ее перекосило так, что трудно стало называть красавицей. Она не понимала, на что злится больше: на то, что ее посмели толкнуть и оскорбить, или на то, что Бертран все-таки хоть и на секунду, но отбросила свои приличия. Нерине… разочаровалась? Она-то уже начинала верить, что Делайла действительно такая добрая и смиренная, какой всегда казалась.

– Что ты сейчас сказала? – медленно подошла к остолбеневшей Делайле Нерине, растягивая слова.

Так быстро реабилитироваться в ситуации, как эта ведьма, Делла не могла, ей требовалось время осознать свой поступок. Удивление от самой себя притормозило размышления, сковало тело, как раба, словно говоря: «Вот, ты дала отпор, а теперь стой смирно и не брыкайся, все равно ничего не поможет». И только тогда, когда Делайлу схватили за горло и вжали в стену со всего размаху, сознание вернулось к ней, как и та храбрость, что позволила отбросить от себя Нерине. Делайла расплылась в широкой ухмылке, довольная такой реакцией, словно ей было наплевать, что с ней сделают, лишь бы поглядеть на тот необъятный гнев, хорошо ощущавшийся даже в воздухе, наэлектризованном от ожидания и напряжения. Весь мир как будто замер, наблюдая за противостоянием двух совершенно противоположных сущностей, а Делайлу будто не удивляли ее странные перемены.

– Сказала, что ты мерзкая, редкостная мразь, – спокойно и вкрадчиво произнесла она, ни разу не запнувшись и не сорвавшись.

Эсли снова получила затрещину, которую не ожидала отхватить от такой праведницы. Она думала, что Делайла вернется в свое обычное состояние, но, похоже, инстинкт самосохранения у нее все же имелся и теперь ярко выражался.

Звонкое эхо от мощной пощечины разнеслось по пустому коридору. Второе, третье…

– Да ладно тебе, Нерине, Аавилл все равно гей, может, поэтому запал на тебя, – разрядил обстановку веселый, оптимистичный юношеский голос.

Делайла, которая сидела на полу обессиленная и хваталась за покрасневшую от ударов щеку, обеспокоенно выглянула из-за плеча Эсли и чуть не рассмеялась от облегчения. Ну кто еще мог такое сказать?

Орлеан невозмутимо помахал Делайле рукой, а Нерине радостно подмигнул, отчего та чуть ли не зашипела от злости. Как же ей осточертел этот несносный мальчишка! Еще и нагло улыбался, мерзавец!

– Ты что имеешь в виду? – скривилась она.

– То, что ты похожа на трансвестита, – тут же выпалил Файер, но когда до Нерине дошел смысл сказанного, парень уже далеко убежал, а за ним и сорвавшаяся с цепи Эсли.