Невротик, с кем не бывает.

Новые условия развития сюжета нервно начали прокладывать себе дорогу к стратегическому центру сознания. Я не планировала обременяться новыми эмоциональными привязками в ночь перед переходом.

С таким трудом закрывая последние пару месяцев провисшие кармические узлы, я даже представить боялась, чем аукнется мне в вечности обретение побочки в виде белобрысого невротика-прынца.

Подойти и взять заказ. Отдать заказ и взять оплату. Сбежать в подсобку писать свое страдальческое письмо. Не дури. Таков план. Не дури!

Увы, пока я медлила, переминаясь с ноги на ногу, официантка-сменщица, одарив меня скучающим взглядом, умотала к принцу первой. Тот изволил кофе со сливками. В простонародье раф.

Мне бы пожать плечами и уйти в подсобку. Заказ не мой, дхамма бережет меня от поворотов не_туда.

Она бережет меня. Мне надо идти в подсобку.

Разворачивайся и иди в подсобку, Лада.

Вместо этого я схватила приготовленный баристой раф и, аки пуленепробиваемый танк, поперла вперед на Берлин. Попадись мне кто в этот момент под ноги – я смела бы его не глядя. Даже не заметила бы преграды.

Так вот угадайте, кто мне все-таки попался под ноги?

Принца именно в этот момент угораздило вскочить, уж не знаю зачем.

И все детские ванильные мечты развития этих отношений, как и все недавние планы обрести нирвану, как и все надежды, что хоть последний месяц этой чертовой жизни я проживу без очередного позора, окутывающего плотной губкой удушья мою небогатую биографию – в этот момент все они, вместе с кружкой рафа в руках повстречали мать ее реальность.

XXX

– Чего греха таить, Антон был красив, – размышляла Джанджа вслух, вырисовывая сердечки на ладони парня своим длинным, обмороженным от прогулки на холоде пальцем. – И, как все красивые мальчики, он был обречен на жизнь в страданиях и самобичевании.

Антон нехотя отодвинул ладонь подальше от собеседницы и взглянул через окно на мерзкий ночной ноябрь со смесью растерянности, сомнения и того самого самобичевания на лице.

– Думаешь, все так очевидно?

Джанджа хмыкнула.

– И ты думаешь, мы ничего не можем изменить своей… – Антон помедлил, подбирая слово. – Сутью? Волей? Верой?

Девушка вздохнула, отстранилась и оглядела хмурым сероглазым взглядом темное кафе.

На люстре висела паутина. Пустые столики вокруг проваливались в черноту тускло освещенного пространства не хуже, чем мысли Антона, когда тот в очередной раз задумывался о тоскливом настоящем.

Джанджа подумала, что в таких кафе неплохо бы снимать завязки триллеров или вестернов. Антон со своей грустной физиономией отлично бы подошел на роль первой жертвы.

– Детка, ты задавал мне этот вопрос уже раз двадцать, – пробормотала она. – Какова вероятность, что двадцать первый ответ будет иным?

Но Антон продолжал глядеть в окно задумчивым, обреченным взглядом, так что Джанджа в итоге не выдержала, развернулась и демонстративно покрутила в воздухе пальцем, прежде чем полезть к себе в сумку.

Она подзывала официанта. Но также она давала им обоим понять, что не забыла, что разговаривает с психом и поддерживает с ним общение исключительно милосердия ради.

Девушка достала карты Таро одновременно с тем, как к их столику приблизилась официантка. Вообще-то она звала другую, ту, что со сломаным взглядом грустного клоуна пялилась на них из-за угла. Но какая в сущности разница.

– Что-нибудь выбрали? – официально спросила официантка.

Антон пару раз как рыба открыл рот, нахмурился, прочистил горло и уставился на Джанджу с мольбой на лице.

– Раф закажи свой любимый, – буркнула та, не поднимая головы от карт, что раскладывала на столе между ними. – Хотя в таких местах надо заказывать говядину с кровью.