– …! В Дырке поговорим, в Дырке!

В памяти Лео хорошо отпечатался этот момент – и само слово «дырка», и то, как на него отреагировали какие-то люди в толпе.

Невозможно описать, что это была за реакция, но Лео каким-то стереоскопическим, как у мухи, зрением увидел, что вот этот, этот и этот – они понимают раненого толстяка и знают, что это за Дырка.

И, кажется, боятся ее.

Он не успел ни осмыслить это, ни оказать помощь: ногу вдруг разорвала боль, будто лопнула кость и разбрызнулась осколками в теле.

Эта боль и небо, вдруг опрокинутое набекрень – последнее, что помнил в тот день Лео.

Все началось утром, когда Алька услышала за стеной мамин-папин разговор:

– …И чем они мотивируют свой отказ?

– Как всегда. В связи с сложной ситуацией в стране… тра-та-та… вы нам не нужны. Ну, так они не говорят, конечно… Говорят: советуем быть осторожней… Попса им нужна, как этот кот Давинчи. Прет из всех дырок…

Котов Алька любила. И знала, что не все взрослые разделяют её любовь. Например, вот как так можно говорить о коте – «прет из всех дырок»?

Во-первых, кот не пролезет во ВСЕ дырки, что за глупости такие?

Во-вторых, ну и что, что прет? Может, он голодный. Эти Давинчи ему, видно, и шкурок колбасных жалеют. А вискас он только во сне видел…

Алька тут же стала мечтать себе котячьи сны: голубое небо, солнышко с розовинкой, как в пять утра, и вокруг – накрытые столы с вискасом, только маленькие, специально для котов. Выбирай какой хочешь…

Но папа прервал её мечтания:

– Стэнд ап, Лиса Алиса! В школу пора.

– Па, а где этот кот? – спросила Алька.

– Какой кот?

– Ну, этих, как их… Давинчей.

Пару секунд папа смотрел на нее. Потом переглянулся с мамой.

– Вот ушки на макушке, а? Не кот, а коД, Алиса. КоД. Это такая… такой шифр с секретом. Не всякий сможет прочесть. А Да Винчи – это был такой великий ученый и мудрец. С бородой, как у меня, и ещё длиннее.

Алька надулась. Чего смешного, спрашивается, если кот голодный? Ну и что, что этот бородатый научил его какому-то шифру? Тем более – ученый кот заслуживает хорошего обращения…

Через пять минут, когда сонные пары развеялись, она уже понимала, что никакого кота нет и было, и дулась ещё сильней. За завтраком Алька схопотала от папы обидный титул «царевны кислых щей» – за капризы.

Разобиженная на всех и вся, она топала в школу.

– Ну и что, что кота нет? – решила Алька по дороге. – У всех нет, а у меня будет. И кот Да Винчи будет, и пёс. Как же коту без пса?

А всем было известно: раз Алька что-нибудь решила – обязательно так и будет, хоть ты тресни.

***

Пёс Да Винчи оказался компанейским парнем с густой-прегустой шерстью. Лохмы закрывали ему глаза, и было непонятно, как он видит. Алька очень любила эту породу, хоть и не знала, как та называется.

А вот с Котом было сложнее.

– Он ученый, – говорил ей Пёс, виляя кренделем. – Таинственная личность. Ходит сам по себе.

– По цепи кругом? – спрашивала Алька.

– И по цепи тоже. Ходит и шифрует, шифрует шифры всякие. Его хозяин, Большая Борода, не разрешает ему с кем попало дружить.

– Разве я кто попало? – хныкала Алька.

– А вдруг бобры пронюхают? – строго отвечал Пёс.

Алька притихла. Бобров она боялась. Давно еще, когда она была маленькой (а сейчас-то она огого какая большая), Алька случайно услышала по телеку, что те кушают живых розовых деток, и страшно испугалась. Потом она с гордостью говорила девчонкам в садике, что с ней была Истерика. Так сказал папа. Алька помнила Истерику – добрую белую тетю с прохладными руками. «Какие уколы, вы что? Успокойте ребенка, и все», – говорила Истерика, обнимая Альку. Той хотелось, чтобы она побыла с ней еще, но Истерика ушла и больше не приходила. А Альке запретили смотреть телек, но всё равно оттуда каждую неделю слышалось про бобров – какие те злые, вредные и хотят всех убить.