– Заткнись, – не без улыбки отвечаю я Максу, имея в виду то, что говорю.

– Значит, понравилась.

И понеслась. Я отпиваю из бокала и, пока парни обсуждают мою личную жизнь, возвращаю взгляд к бару, рядом с которым видел Юну недавно. Сейчас ее там нет, впрочем, как и по периметру. Только через несколько минут она появляется в зале с тем самым официантом, который должен сменить ее, и я, засмотревшись, откидываюсь на спинку стула.

Понравилась? Определенно. Что-то в ней есть. С первого взгляда понравилась, но так часто случалось. Я привык не идти на поводу у инстинктов – секса хватает, на голодном пайке не сижу. И все равно стоило признать – понравилась. Сильно. Своей непосредственностью, искренним «спасибо», которого не дождешься при нашей-то работе, тем, как цеплялась за маленькую дочь – не хуже львицы в дикой природе.

Ее появление в части смешало представление о девчонке: она пришла с рисунком этим несуразным, глаза бегали растерянно. Я подумал, ерунду несет, ребенка использует, чтобы познакомиться ближе, разозлился – она отвлекала от работы. Только после случайной встречи в больнице сопоставил части картины и… захотелось ей чем-то помочь.

Но пожарные не рыцари. Они мчат на вызовы к тем, кто засыпает с сигаретой и включенным электронагревателем, а не подвозят симпатичных девушек до дома. Поэтому забил, забыл, но позже, черт возьми, увидел этот бар. И ее – опять другую, теперь краснеющую от любого моего слова, хоть и все равно бойкую. Сбежала – я пошел за ней. Мне интересно, почему нет? Я люблю ошибаться в догадках, а тут уже дважды промазал.

Сейчас Юна стоит метрах в пяти, делая вид, что меня не существует и у нас не было того разговора на веранде. Я уже знаю: не позову – не подойдет. Высокая, тонкая, с темными густыми волосами, завязанными в плотную косу, и большими, будто перманентно испуганными глазами. От девчонки веет сладостями и чем-то легким. Гораздо более приятным, чем дым и машинное масло, которые не перебивал ни один существующий одеколон.

– Эй, Юна! – кричу я громко, заставив замолкнуть и наш стол, и пару соседних.

Девчонка вздрагивает, замирает, но в мою сторону не оборачивается, зарабатывая себе новые и новые очки. Я люблю кошки-мышки, особенно когда мышки такие гордые. Правда, официант рядом все равно смело подталкивает ее к нам.

– Освободи, – толкаю я Макса, чтобы двигался по дивану и прижал Палыча к стене. Юне уступаю место во главе стола. Макс только успевает открыть рот, чтобы возмутиться, а я уже падаю рядом с ним. – Тебе взять что-нибудь?

Мой вопрос Юне звучит под смешок в ухо. Максу не жить на отработке нормативов, и он это прекрасно понимает лишь по одному моему взгляду.

– Нет, спасибо, – тихо, поджав губы, она вешает на спинку кресла ветровку и садится сама.

– Малыш, – врезается в разговор тонкий голос официанта, – лови момент. Может, апероль? Или «Секс на пляже»?

Шея и щеки девчонки покрываются красными пятнами. Она сжимается вся, но стойко выдавливает улыбку.

– Ничего не нужно, я выпила воды.

– Скука, малыш, – бросает ей блондин перед тем, как заменить тарелки и уйти.

– Может, познакомишь с подружкой? – Макс уже лезет через плечо, улыбается во весь рот, будто зубов не жалко. Нет, ему точно конец. И тот факт, что он навеселе, не смягчит моей мести.

– Это моя знакомая Юна. Юна, этот до хрена любопытный оболтус – Макс.

– Я работаю с Дымом, кстати, – влезает он в разговор.

– И тушит он лучше, чем играет в карты, – под недовольное кряхтение напоминаю я о долге, который тому придется вернуть, если не прикусит язык. – Рядом с ним, как ты уже, наверное, поняла, виновник торжества Палыч, у которого золотые руки. Напротив Мишаня, Мишаня, помаши нам. – Разомлевший и добрейшей души здоровяк подает знак. – Он незаменимый человек в карауле, легко поднимает больше ста килограмм. Еще Алан, наш водитель, который знает все дороги в городе, и…