– Большое спасибо.

– До следующей встречи. – Джеллико снова улыбнулся, потом поднес ее руку к губам. Наклонившись, он взглянул на нее глубокими, теплыми, такими синими глазами.

Антигона была сражена. Сила потрясения была такая, словно лошадь ударила ее копытом в грудь. Но это было совершенно иное. Как будто ее сразило удовольствие, а не боль. Что-то глубоко внутри начало таять и кружиться, так молоко и какао растворяются в ее утреннем шоколаде. Что-то размягчало все ее твердые грани. Размораживало застывшую душу.

Антигона глупо смотрела на него, словно в голове у нее не было ни единой мысли.

– Вы думаете, мы снова встретимся? – Даже на ее слух, голос прозвучал тихо и прерывисто.

– Да, думаю. – Джеллико отпустил ее руку и снова улыбнулся. – Фактически я в этом уверен. Фактически… – Он повернулся, словно у него возникла лучшая идея, озорная улыбка играла у него на губах. – Почему бы вам не пойти со мной? Я могу показать вам, что такое по-настоящему плохо вести себя.

Господи, помоги! Он – не что иное, как прекрасное синеглазое искушение. Никогда в жизни у Антигоны не было столь мощного желания бросить все и свободно бежать, бежать туда, куда мог занести ее ветер. Просто идти.

Сердце в груди отчаянно застучало, пульс забился в горле от одной мысли, что она натворила бы, если бы составила ему компанию. Какое невообразимое приключение могло бы произойти, если присоединиться к нему и уйти в ночь.

Но что случится потом? Каково будет вернуться домой в полном и настоящем позоре? Ее семья приехала в Нордфилд в карете, предоставленной лордом Олдриджем. Он сможет отказать в такой любезности, если Антигона публично опозорит его, и отправить маму и Касси домой в какой-нибудь фермерской повозке.

Это немыслимо. Кассандра тоже будет опозорена. Лицо сестры, ее тихое, почти безмолвное отчаяние от того, что она пешка в игре матери, заставили остыть разыгравшееся воображение Антигоны. Если она, потворствуя себе, пойдет с Джеллико, то больше всего пострадает Касси.

Антигона не могла позволить себе действовать так эгоистично. И не важно, как отчаянно она этого хотела. Не важно, как сильно искушение воспользоваться этим странным, совершенно очаровательным шансом с этим совершенно очаровательным джентльменом, которого она, возможно, больше никогда не увидит.

– Ничего я так не хотела бы, Джеллико. Но не могу.

Джеллико слышал ее нерешительность, захватывающую дух неуверенность.

– Вы уверены?

Антигона покачала головой, до краев полная горьким сожалением.

– Совершенно уверена. – Она вложила в голос больше решимости. – Но все равно благодарю вас за приглашение. Я только сожалею, что из-за… моей ситуации вам приходится уходить таким способом.

– А я не жалею. Это была хорошая забава. Не причинившая никакого вреда.

Он отпустил ее руку – неохотно, подумала Антигона, – и поклонился. Очень сдержанно, как и полагается джентльмену его калибра.

– Еще раз спасибо, Престон. Вы уверены, что с вами тут все будет в порядке, когда вы останетесь одна? Не лучше ли отважиться с невозмутимым видом вернуться в бальный зал?

– Возможно. – Ее непокорный дух оживился. – Но, видимо, я слишком упряма, чтобы делать то, что следует. Как только вы безопасно уйдете, я тихо поднимусь по лестнице в свою комнату, и с этим вечером будет покончено.

– А, так вы остаетесь здесь.

– Да. Мы гостим у леди Баррингтон. Я уверена, что больше от нее приглашений не последует. Я упакую вещи и уеду на рассвете.

– Да, вероятно, так лучше. И хотя меня не радует расставание с вами, я должен последовать собственному совету и исчезнуть, пока могу. Доброй ночи, мой пугающий друг. Бог в помощь! – С этими словами Джеллико отодвинул кресло, отпер дверь и вышел. Глубины дома поглотили его, будто его здесь и не было.