Он был вечным мучеником, который считал, что петь и сочинять новые мелодии можно лишь пройдя через душевные страдания. Джон искал боль на дне бокалов в полупустых барах и в безответной любви к молодой официантке из Панамы.

Мне казалось странным, что он поставил страдания на алтарь своего творчества. Я чувствовала, что творчество – это любовь, это разговор с миром самых светлых струн души. Я была уверена, что птица вдохновения рада прилететь к любому, кто готов выслушать ее и рассказать миру историю, спустившуюся к нему с небес.

Душным вечером я спустилась в бар после четырех часов без перерыва в шумном прокуренном зале казино.

– Если мои демоны оставят меня, то, боюсь, мои ангелы тоже разлетятся кто куда, – уже на лестнице доносился пьяный голос Джона, цитировавшего Рильке[8].

Я поймала себя на мысли, что завидую его беспечной жизни. Работа музыканта на корабле была идеальной – они были экипажем лишь отчасти. У них не было официальной униформы – порой неудобной, порой некрасивой. Часто они жили в гостевых каютах. А отыгрывая часовой концерт, на целые сутки до следующего музыканты были свободны – плавали в бассейне, ходили в рестораны и театры и просто отдыхали.

И я поняла, как важно не обесценивать то, что щедрая Вселенная уже преподнесла мне.

В десятый день декабря лайнер причалил к красочному карибскому порту. А на корабле полным ходом шла подготовка к церемонии награждения членов экипажа, проработавших на кораблях десять лет. И Джон был одним из них.

Сидя в шумном зале театра «Палладиум», я смотрела, как на сцене, освещенной прожекторами, награждают работников. Каждый фотографировался с капитаном и получал памятный приз с яркой грамотой.

– Думаешь, десять лет для работы в море – много или мало? – наклонившись ко мне, тихо спросил мой украинский друг Кирилл.

Я на секунду задумалась, подсчитывая, сколько это контрактов.

– Это примерно пятнадцать контрактов, десятки разных кораблей и весь мир на ладони. – Я решила уйти от вопроса, потому что еще не знала на него ответ.

– Да, десять лет без выходных, десятки любовных романов и сотни друзей в социальных сетях.

В том шумном зале театра «Палладиум» я спросила себя: «Смогут ли крошечные каюты с соседками из разных стран заменить мне дом так надолго? Смогу ли я по-прежнему с радостью и блеском в глазах приходить на работу? Устану ли от ярких портов и сменяющих друг друга стран за окнами каюты?»

Каждый раз на документах я писала свой личный номер, который был у каждого члена экипажа. На корабле каждый работник был всего лишь шестизначной цифрой.

Но я верила, что каждый человек, проработавший на кораблях один месяц или десять лет, оставлял в компании свой след. Заполняя отчеты на крупных игроков казино, я знала, что спустя время, когда игрок вновь вернется на борт корабля компании, его файл откроет уже совсем другой работник. Файл, созданный мной и подписанный моим шестизначным номером.

Приходя на рабочее место, я первым делом открывала программу на компьютере и вводила свой номер. С этого момента программа начинала отсчитывать количество отработанных мной часов. Покидая казино, я снова вводила номер, и цифра часов иногда поражала меня.

В ночь перед прибытием в Картахену казино быстро опустело. Предвкушая долгожданный сон, я отключила все игровые автоматы. Затем подошла и выключила вручную машины с монетами. Заполнила отчет за день, сдала ключи, проверила все действия по списку, который распечатал для меня дружелюбный Лео.

Открыв крошечную каюту, мне пришлось переступать через чемоданы моей новой соседки, приехавшей на смену Лилии.