>Орест. Нет.

>Электра. Можешь выдать, если хочешь, мне плевать. Что они могут мне сделать? Побить? Они уже били меня. Запереть в большую башню, под самую крышу? Неплохая мысль, я избавилась бы от их лицезрения. По вечерам, вообрази, когда я заканчиваю всю работу, они меня вознаграждают: я должна подойти к высокой толстой женщине с крашеными волосами. Губы у нее жирные, а руки белые-пребелые, белые руки царицы, пахнущие медом. Она кладет руки мне на плечи, прижимает губы к моему лбу и говорит: «Спокойной ночи, Электра». Каждый вечер. Каждый вечер я ощущаю кожей жизнь этого жаркого и прожорливого тела. Но я держусь, мне ни разу не стало дурно. Понимаешь, это моя мать. А если я окажусь в башне, она не станет меня целовать.

>Орест. А убежать ты никогда не думала?

>Электра. На это у меня не хватило бы храбрости: мне было бы страшно – одной, на дороге.

>Орест. У тебя нет подруги, которая могла бы сопровождать тебя?

>Электра. Нет. Я одна. Я – чума, холера: здешние жители скажут тебе это. У меня нет подруг.

>Орест. Даже кормилицы нет? Какой-нибудь старой женщины, которая знает тебя с рождения и немного привязана к тебе?

>Электра. Никого у меня нет. Спроси у моей матери: я способна отвратить самое нежное сердце.

>Орест. И ты проведешь здесь всю жизнь?

Электра (на крике). Нет! Не всю жизнь! Только не это! Послушай, я чего-то жду.

>Орест. Чего-то или кого-то?

>Электра. Не скажу. Говори лучше ты. Ты тоже красивый. Ты надолго сюда?

>Орест. Я должен был уехать сегодня же. Но теперь…

>Электра. Теперь?

>Орест. Сам не знаю.

>Электра. А Коринф – красивый город?

>Орест. Очень.

>Электра. Ты любишь его? Ты им гордишься?

>Орест. Да.

>Электра. Это так странно для меня – гордиться родным городом. Объясни мне.

>Орест. Ну… не знаю. Не могу объяснить.

>Электра. Не можешь объяснить? (После паузы.) Правда, что в Коринфе есть тенистые площади? Площади, где по вечерам гуляют?

>Орест. Правда.

>Электра. И никто не сидит дома? Все гуляют?

>Орест. Все.

>Электра. Парни с девушками?

>Орест. Парни с девушками.

>Электра. И они всегда находят о чем говорить друг с другом? И им хорошо вместе? И их смех слышен допоздна?

>Орест. Да.

>Электра. Я кажусь тебе дурочкой? Мне просто трудно представить себе прогулки, песни, улыбки. Здешние жители снедаемы страхом, а я…

>Орест. А ты?

>Электра. Ненавистью. Чем же они занимаются весь день, девушки в Коринфе?

>Орест. Наряжаются, поют, играют на лютне, ходят в гости к подругам, а по вечерам танцуют.

>Электра. У них нет никаких забот?

>Орест. Есть, но совсем ничтожные.

>Электра. Да? Послушай: угрызения совести есть у жителей Коринфа?

>Орест. Порой. Не часто.

>Электра. Значит, они делают что хотят и потом не думают больше об этом?

>Орест. Именно так.

>Электра. Удивительно. (Пауза.) Скажи мне вот еще что, мне необходимо это знать из-за одного человека… из-за одного человека, которого я жду; представь такое: один из коринфских парней, из тех, что по вечерам смеются с девушками, вернувшись из путешествия, находит своего отца убитым, мать – в постели убийцы, сестру – в рабстве. Что ж он, смоется, пятясь задом и отвешивая поклоны? Отправится искать утешения у друзей? Или он выхватит меч и будет драться с убийцей, пока не рассечет ему голову? Ты не отвечаешь?

>Орест. Я не знаю.

>Электра. Как? Не знаешь?

Голос Клитемнестры: «Электра!»

Тшш…

>Орест. Что такое?

>Электра. Моя мать, царица Клитемнестра.

Орест, Электра, Клитемнестра.

>Электра. Ну, Филеб? Ты что, боишься ее?

>Орест. Это лицо… Я столько раз пытался представить его себе, что, казалось, ВИДЕЛ: усталое, дряблое под кричащими красками косметики. Но этот мертвый взгляд, его я не ожидал.