Брон записал место обнаружения кокодрила, и даже вероятное место лёжки, за поворотом реки, где проскакавшие разведчики увидели как исчезла туша. Там какой-то омут или вообще подводный грот. Поймают охотники. И будут отличные доспехи и много мяса. Только телег надо взять побольше, и соли. И про загадки пленницы написал. Поймал себя на мысли, что могут его и в город Регер вызвать, и даже в славный стольный Старжик. И наградить. И повысить даже, чем чёрт не шутит, до сотника, пусть и не сразу, но заметят, а там уже проще. Нет, все всадники товарищи, но и плох тот, кто не хочет стать генералом. А потом ещё раз взял любовь с источницы его успеха, которая на удивление не сопротивлялась и даже похоже радовалась. И ещё поела.

А потом покорно висела перед седлом. Даже не ворчала на привалах, только была осоловевшей и сначала просто отлёживалась слабо шевелясь. Но еда и любовь её хорошо взбадривали. И вино, глоточком которого угощал терпеливую, слабую, но и на удивление живучую девицу Брон.

Ночами связанная пленница больше не чудила, ещё и извинялась, что не знает, что на неё нашло. И была очень подвижной и горячей любовницей. Даже начала называть Брона приятными словами «мой рыцарь» и «мой хозяин». Правда дыру в шатре зашить не смогла, а то что успела нашить кривыми стежками, исколов себе пальцы, Брон сам перешил. Это тоже шокировало сельских рыцарей. Таких безруких девиц просто не бывает. Зато остальное… любовь, аппетит, жизнерадостность, подвижность и весёлый смех по любому пустяку.

Разведка ехала не по прямой, но на четвёртый после поимки день к вечеру въехали в родное большое село Мучко, крайний восточный форпост царства Маланга. Все мучкане высыпали на главную улицу – ещё бы, бравый десятник вернулся с прекрасной добычей. И парни гладили висячие усы, у кого есть, а у кого нет, уголки ртов. Девки шептались. Кто-то сочувствовал жене счастливца – и так была рыжая среди брюнеток, а тут и блондинку муж приволок, и совсем юную и невероятно прекрасную, такой нежной и бархатистой кожи просто не бывает в лесах и степях, уже обсуждали какие дети будут. Даже сам воевода вышел за ворота своего двора, послушал краткий доклад, поднял голову полудохленькой после длительного последнего перехода пленницы, похлопал её по самой верхней части и сказал:

– Ладно, вези на свой двор. Вижу, что не скучал, но и после баньки советую. Завтра приведёшь, маг и жрец пускай изучают. А потом и в город свозишь. Через месяц опять совет про восточное брожение будет, вот и похвалишься. Только свою награду серебром парням отдай. А то слипнется жопа, и прощай самый бравый вояка. Смерть от закупорки кишечника самая страшная! Ха-ха-ха!

И никто из бойцов славного десятка даже не понял, что за все четыре дня пленница ни разу не ходила в кустики по… большим деликатным делам, несмотря на отменную прожорливость. Привыкли они, что девки такое творят очень секретно. И ходят слухи, что некоторые мужики так и помирали, уверенные, что их старые раздобревшие жёны, со скалками в руках при каждом приходе мужа из кабака на рогах, на самом деле феи, которые хоть и едят, но дальше всё куда-то в небеса девается. Но бойцы кроме Брона ещё не поняли и то, что осиная талия пленницы даже после пяти мисок, а это полведра вообще-то, совсем не раздувается. Хотя пять, это с голодухи было, а обычно две, ну три.

После бани поселенную в пристройке к дому пленницу Брон не побеспокоил, да и спала она в полном отрубе. Брон негромко ругался с женой, говоря, что нет ничего необычного в наложнице, и офицеры вообще за норму считают. Солдаты тоже, просто мало кому обламывается. Ну и Брон тоже будет офицером.