– Эх, особо там и не поснимаешь… – разочарованно протянул Мамаев, доставая новые бутылки из холодильника. – Вот с маньяком я б разгулялся.

– Ну да, труп я тебе точно не обещаю, – хмыкнул Марк и потянулся за открывалкой.

Пока он разливал пиво, Мамаев энергично тряс кубики в ладонях.

– Ладно, придумаем что-нибудь. О, пятый куш[4]! Так-так… – Он потер руки и начал свою многоходовку.

– У тебя лицо, будто ты уже выиграл, – заметил Марк.

Мамаев сверкнул зубами:

– Всегда любил играть в покер: я просто улыбался, а все думали, что у меня флеш-рояль[5].

Осушив половину второго бокала, Марк почувствовал, как мысли о работе наконец улетучиваются из головы, уступая место хмельному умиротворению и спокойствию. Однако он всегда знал, когда остановиться. Слишком хорошо помнил, как родной человек на глазах может превратиться в чудовище, готовое наброситься на жену и сына за то, что отняли очередную бутылку.

Закончив первую партию в пользу Мамаева, они как раз начали новую, когда на столе завибрировал мобильный телефон Марка.

– Это Владислав Мохов, вы хотели поговорить? – прозвучал в трубке низкий хрипловатый голос.

Марк резко отодвинул стул и встал.

– Да, спасибо, что нашли возможность. Одну минутку…

Он кивнул Мамаеву и направился в гостиную, а оттуда – на застекленный балкон. На сушилке пестрела коллекция разноцветных мамаевских носков. В углу ярким желтым пятном светился террариум, где обитала игуана Коко́. При появлении Марка она тут же забилась в угол.

Он облокотился на подоконник и проверил телефон, чтобы убедиться, что тот автоматически записывает входящий звонок с незнакомого номера.

– Сколько у нас времени?

– Минут десять, – откликнулся Владислав. – Слушайте, если это простое любопытство – давайте не будем тратить ваше драгоценное время. У меня-то его целый вагон.

– Я настроен серьезно. В вашей истории много вопросов, Владислав. В зависимости от того, что я выясню…

– Я не виновен! – резко перебил он. Затем голос смягчился: – Меня подставили.

– С чего вы так решили? – спросил Марк.

– На кухне повсюду нашли следы крови. Их будто оставили специально и просто замыли. А меня назначили крайним – всю ночь выбивали признание, старались… Мрази. Сломался я, когда к пальцам провода примотали и ток пустили. – Владислав замолчал.

– Вы же отказались в суде от своих показаний?

– А толку-то? Им же по барабану и то, что допросы без адвоката проводили, и то, что я в больнице потом две недели валялся – якобы сокамерники отпи… избили. – Он явно сдерживался, чтобы не материться. – Раз есть явка с повинной – значит, преступник.

– В чем конкретно вы там признались?

– Что ударил жену кирпичом, засунул в мешок для листьев, погрузил в машину и вывез в лес, а куда – типа не помню. Все писал под диктовку, ведь правую руку они не трогали.

– Что за мешки для листьев? – заинтересовался Марк.

– Да такие гигантские черные пакеты, литров на пятьсот. Висели на каждой поселковой улице – бери сколько нужно. Еще перед отъездом я собрал по участку всякий хлам. Конечно же, там осталось до хрена моих отпечатков! Так что версия милиции приглянулась, тем более алиби у меня не было: я вернулся из командировки и просто спал, как последний мудак!

Марку показалось, что Владислав продолжает себя в чем-то винить. Возможно, в том, что «проспал» исчезновение жены. Или в чем-то другом.

– Какие еще улики указывали на вас?

– Да целый букет. В моей машине и на куртке тоже нашли Ликину кровь. Еще ссоры наши приплели, этот чертов отель: неспроста, значит, сбежать хотела. Отличный мотив, да? Адвокат пытался доказать, что все это выеденного яйца не стоит, а черта с два… Кстати, можете его найти – Илья Жданов, был в свое время спец по уголовке. Я передам ему, чтоб посодействовал. Минутку…