–... Месяц назад в парке Политехнического института такую драку устроили, кошмар!.. Просто-таки – стенка на стенку, Николай Иванович! С одной стороны – школьники, вот его банда, Самошникова! С другой – пэтэушники. Зайцев там один верховодит. По восемьдесят девятой и по сто сорок четвертой за кражи проходил... А чем дрались-то, Николай Иванович?! И цепи, и кастеты, и заточки, и чего под руку попадет! Брандспойтом разливали!.. Семь человек в травме, двое с черепно-мозговыми в третьей больнице. Уже – сто двенадцатая, часть первая! А привлечь не можем – малолетки! Ведь знают это, сукины дети, ни хрена не боятся! И вот этот чемпион гребаный – главный организатор и вдохновитель ихних безобразий... Идейный вождь, так сказать, чтоб он треснул! – И старший опер показал Николаю Ивановичу на сидящего Толика-Натанчика. – Можете познакомиться!
– Да знаю я его. Сосед. Дома – напротив. А сейчас за что?
– Прошлой ночью на спор с такими же обалдуями, как и он сам, фургон с горячими хлебобулочными изделиями угнал.
– Как угнал?
– А очень просто – пока водитель и экспедитор лотки с хлебом в магазин таскали, он сел за руль и угнал фургон. Рублей на сорок горячих батонов сожрали, фургон заперли и бросили его за спорткомплексом «Зенита». Ну что ты будешь делать?! И ведь четвертый привод... Сейчас оформим в райисполком на комиссию по делам несовершеннолетних. А они его пускай в колонию определяют... Рецидив за рецидивом.
– Ну, правильно! – сказал Николай Иванович. – Что с такими дураками еще делать? И с родителей стоимость похищенного... Вернее, сожранного, взыскать. Пусть выплачивают. Их только пожалеть можно. А пока...
Николай Иванович грозно посмотрел на Толика и сказал ему:
– Пошел в коридор. И ни шагу от дверей! Сядь и сиди. – Толик вышел. Николай Иванович вытащил из внутренних карманов кожаной куртки две бутылки коньяка. Поставил их на стол и спросил: – Занюхать есть чем?
– Обижаете, Николай Иванович! – радостно проговорил старший опер, быстро запер дверь кабинета на ключ и бросился открывать большой обшарпанный сейф...
СЛУЖЕБНАЯ «ВОЛГА» У ОТДЕЛЕНИЯ МИЛИЦИИ...
Лидочка сидела впереди, а Натан Моисеевич, Любовь Абрамовна и Серега Самошников – сзади.
Серега наполовину опустил стекло у задней дверцы, нервно покуривал, выдыхал дым на улицу, стряхивал пепел наружу, за окно.
Все четверо напряженно смотрели на уличную дверь отделения.
Но вот дверь открылась, и все сидящие в старой милицейской «Волге» увидели, как вышли Николай Иванович Петров и Толик-Натанчик.
Подошли к машине, Николай Иванович сказал Толику:
– Садись вперед к Лидке. Подвинься, Лида.
Толик боком уселся спереди. Николай Иванович сел за руль...
... Когда отъехали подальше от милиции, Лида прижалась плечом к отцу, поцеловала его в щеку. Унюхала запах коньяка, сказала, чтобы хоть как-то нарушить тишину:
– Пьяный за рулем – преступник.
– Тогда можешь загадать желание, – усмехнулся Николай Иванович. – Сидишь как раз между двумя преступниками...
КВАРТИРА ЛИФШИЦЕВ -САМОШНИКОВЫХ
В большой комнате вся семья, кроме Лешки, была в сборе.
– Ты, шлемазл! – сказал дедушка внуку. – Ты хоть понимаешь, что еще один такой взбрык и – «...тюрьма Таганская, все ночи, полные огня, тюрьма Таганская, зачем сгубила ты меня?..».
– Натанчик, солнышко... – плачущим голосом простонала бабушка.
– Ты кому? Мне или дедушке? – попытался уточнить внук.
– Тебе, сукин кот!!! – яростно рявкнула бабушка.
– Мама! – строго прикрикнула Фирочка.
– Сынок, ты чего это взялся нас огорчать? – грустно спросил Серега. – Хочешь, чтобы мы все с ума сошли от горя, да?
– Нет, – опустил голову Толик-Натанчик.