Так что, покрутив модель базы перед собой, Мышка идет гулять и проверять возможные точки выхода на связь. Критериев у них всего два: массовый исходящий поток информации, санкционированный местными безопасниками, и возможность не привлекать внимания своим пребыванием на месте.

В итоге из десятка подходящих точек она фиксирует всего три: кафетерий в центре, по-видимому, вечно переполненный, поскольку отсюда есть разрешенный доступ в глобальную сеть из местного интранета, крошечный парк на десяток деревьев рядом с ним – по той же причине, и на самый крайний случай – смотровая площадка с видом на пустыню за пределами купола недалеко от дата-центра. Последнее место самое опасное, поскольку людей здесь мало, и подойдет, пожалуй, только на случай экстренной связи. И для разнообразия, конечно: одна из основ конспирации – не создавать постоянные шаблоны поведения, это слишком приметно.

Пока же Мышка со стаканчиком кофе в руке проталкивается к панорамному окну кафетерия, устраивается в углу за спинами таких же страждущих и, убедившись, что камеры ее не видят, привычно уже закапывается в сумочку. Шифровальщик сигнала от организации замаскирован под женскую тушь, и нажимая скрытые кнопки на его корпусе, Мышка с улыбкой отмечает: сколько лет шпионским технологиям, а некоторые вещи совсем не меняются. Только когда-то в женскую тушь вмонтировали жучки, прослушку и фонарики различного спектра, а теперь – шифровальщики несанкционированных каналов связи.

На визоре вспыхивают красным предупреждения:

«Обнаружено незарегистрированное окружение. Его использование может быть опасно».

«Войти».

«Использование незарегистрированного окружения может быть опасно».

«Войти принудительно».

«Открываю окружение. Будьте осторожны при работе с незарегистрированными окружениями… Доступ запрещен, требуется код-контакт».

Мышка усмехается. Двойная проверка, как предсказуемо. Код-контакт обычно завязан на данные биометрии, и как хорошо, что в Службе отлично умеют его подменять.

«Доступ разрешен, – наконец сообщает робот после того, как Машенька пошаманила с каналом. – Добро пожаловать, Белль».

Мышка отпивает кофе и морщится – сама не знает точно, почему: то ли от технического привкуса синтезатора, то ли от очередного пафосного позывного, с которым ей придется жить несколько месяцев.

В окружении она находит единственный доступный контакт под ничего не значащим цифровым идентификатором и открывает чат.

Белль: Привет! Я на месте. Пришли расписание связи. Следующий контакт – 25 мая в 20:00, после – по твоему расписанию. Dixi.

Ответа она не ждет: Ёкай не знает, когда она прибудет, а долго торчать в незарегистрированном окружении даже с шифровальщиком опасно. Поэтому Мышка сворачивает канал, допивает кофе и, выбросив стаканчик в утилизатор, идет гулять дальше.

Впереди два дня тишины, и она надеется, что их получится наполнить хоть чем-то.

*

Признаться, нанотехника для Мышки давно стала лишь инструментом, который она использует для службы. Когда-то было иначе; когда-то она горела идеей развития технологий, училась вдохновенно и действительно получала удовольствие и от учебы, и от первых практик. Но продлилось это горение недолго – ровно до того момента, пока она не осознала, что ей предстоит в лучшем случае клепать одинаковые наносхемы для бесконечного подмножества бытовых роботов, улучшая на миллисекунды скорость передачи данных там, где это никому на деле не нужно.

Кто знает, может, сказалась юношеская категоричность, а может, общая атмосфера засилья коммерции в нанотехнике, которая царила повсеместно всего с десяток лет назад – но Мышка перегорела и доучивалась больше на упрямстве, чем на энтузиазме. И хотя она, без обиняков, хороший нанотехник – плохих специалистов в Службе не держат, это обязательное условие, – все же поиск и вычисление шпионов ей нравятся больше.