А потом ныряет к запретному плоду вплотную. Приникает к лепесткам губами. А потом моего самого сокровенного дотрагивается нечто влажное и обжигающе-горячее! Сильный мужской язык! Меня подбрасывает так, будто электрическим током дергает. Я стону и хнычу в голос… это невозможно! Это – слишком для меня. Я не заслужила такого! Это кайф в чистейшем виде, а этот коварный мужчина, видя что я буквально умираю от наслаждения, удваивает старания, просто толкая меня в бездну удовольствия!

            Борода Демида немножко царапает мои бедра, но вся мое существо, все мое сознание сосредоточилось сейчас в одной лишь маленькой горошине, которую дразнят, перекатывают на языке, втягивают губами и дуют холодной струёй воздуха. Это слишком. Если я думала, что тогда было слишком, вначале, то вот теперь, это п*здец, простите за мой французский, как невыносимо! Мамочка моя дорогая! Я знала, что мужчины делают это с женщинами, и мне казалось это стыдным,  порочным, но, северные пингвинята, это охренительно!!! И вот не стыдно! Ни разу!

            - Сластен, без волос оставишь! – рычит на меня Громов, утраивая старания, разводя мои бедра в стороны, потому что я так и норовлю их сомкнуть, зажав его голову меж них.

            А я… я оказывается вцепилась в его короткие волосы, как кошка. Коготки у меня короткие, но видимо больно все же ему сделала. Но тут происходит нечто такое, что я просто бьюсь о волны наслаждения, как о рифы – что-то раздвигает мне складочки. Его пальцы. Мокрые и длинные. И сильные.

Его язык не перестает исполнять жаркое танго с моей горошиной, а я… улетаю в космос. И падаю в бездну… и это все так не важно, что именно происходит со мной. Потому что разноцветные искры. И бабочки. И сладкая дрожь до кончиков пальцев. И эти самые пальцы подогнутые, любовной судорогой сведенные.

            Я даже опомниться не успеваю, как уже сама оказываюсь в той же самой роли, в которой был Громов до этого. Он возвышается надо мной со своим внушительным орудием наперевес и его намерения очевидней некуда.

            - Теперь ты! – и это не просьба, но приказ.

            И в этот момент дверь ректорского кабинета распахивается и в проеме появляется… мой второй кошмар! Высоченный. Опасный. Хищник. Нет, Зверь! Руслан Бадоев.

            - Нихера себе! – ревет он, комментируя открывшийся вид.

12. Глава 12

На ходу расстегивает пиджак, оставаясь в одной рубахе. Я съеживаюсь. Прихожу в себя моментально. Передо мной раскачивается большой орган Громова. Блин. Вот это стыд! Вот это позор! Пытаюсь отползти, но сзади лишь спинка дивана, и бежать мне некуда. Властные руки Демида опускаются на мои плечи и фиксируют в таком положении.

            - Свет! – негромко командует ректор бандиту.

            Что? Какой свет?! Но, Бадоев, в отличие от меня целиком и полностью понимает своего подельника. Щелкает кнопка выключателя, погружая ректорский кабинет в полумрак. Еще несколько мгновений, и теперь уже опускаются шторы, отрезая дневной свет от окон.

            Полумрак странным образом действует на меня успокаивающе. Наверно потому, что моей наготы не видно так уж слишком, да и вообще атмосфера ночи более соответствует тому, чем все втроем мы собираемся заниматься уже по умолчанию.

            - Сейчас, Сластен, не бойся, малышка! – голос Бадоева из хриплого баритона превращается в бархатное гортанное мурлыканье. Наверно так бытается мурлыкать взрослый тигр, выделываясь, проявляя заботу к своей самке.

            - У нее там болит, придурок, писечку не трогай! – предупреждает Демид, когда Руслан вжикает ширинкой вниз, и высвобождает своего богатыря на волю. – Отымели так оказывается, что через неделю не опомнится.