Насчет карт Алла часто заводила разговор и с Гришей, и с мужем. Всё не давало ей покоя, что такой человек и так рискует.

– Если ты не хочешь карьеры в науке, то с твоей головой ты же можешь такую карьеру в бизнесе сделать! Я тебе, Гриша, точно говорю. Поначалу поможем. Что же, всю жизнь в карты играть? Смешно для взрослого мужчины, – как-то раз укоряла она его.

– Мне уже многие предлагали помочь. Но я предпочитаю оставаться вольным философом. Поверь мне, Алик, это – нирвана. Давай будем вместе вольными философами.

– Серьезно? – Алла рассмеялась и спросила у мужа: – Кирюша, я похожа на вольного философа?

– Яволь, моя госпожа, – с готовностью отозвался тот. – Вылитый Кант. Я вообще считаю, что твои работники тебя за эту философию и любят.

– Да будет вам, охламоны, издеваться над женщиной. За глаза, небось, всех нас дурами держите.

– Грешен, – тут же признался Григорий, – я с женщинами играть не сажусь. Женщина или совсем не умеет играть, или, если уж играет, то лучше любого мужика.

– И с автомобилями у вас так же, – добавил Кирилл.

– Ладно, прощаю. Но все-таки ты же можешь так проиграться, ведь даже жизнь проигрывают.

– Ну, обычно это не своя жизнь. Свою кто ж отдаст, – невозмутимо пожал плечами Григорий. – Крупно проиграться хороший игрок не может. А я – хороший игрок.

– Гриша, дорогой, если ты всё время выигрываешь, так кто же с тобой играть сядет?

– Есть, мать, такое слово – азарт. Чем игрок ничтожнее, тем азартней, иные не водятся. Что же, разве в бизнесе твоем по-другому?

– В моем – по-другому.

– Значит, и ты – хороший игрок. Ну а вообще в бизнесе?

– Да, всяких лохов хватает…

Карты оказались у них единственным разногласием, во всём же остальном царило полное единодушие. Обнаружилось совпадение взглядов и на музыку и на живопись, – Алла однажды устроила целую экскурсию по дому, показывая полотна своего супруга, – и на романтику гор и походов. Сам Григорий в походы не ходил, но сочувственно относился к этому занятию.

– Я не хожу в горы. Я просто люблю стоять один на вершине. А взбираться, ползти – в этом есть что-то муравьиное.

– Да ты что, Гриша, ты же не знаешь, – приструнила Алла. – Альпинисты очень мужественные люди!

– Муравьи тоже мужественные. А еще хорошо зайти в реку, чтобы вода по грудь, и слушать голос реки. Нирвана. Давай, Алик, Кирюха летом вместе? Вы куда обычно ходите в походы?

Оказалось, что супруги ходят каждый в свой поход. Сперва идут вместе в группе, а через несколько дней Кирилл по-английски, не прощаясь, куда-то сваливает. Никак его рядом не удержать. И ничего ведь жене не рассказывает – где был и зачем.

– Значит, и у тебя имеется тайна, Кириан? – как-то раз спросил Цареград товарища.

Сидели они одни, в лаборатории Кирилла. Разговор происходил в тот бурный период жизни Марка Самохвалова, когда он пытался наладить свой личный бизнес на перепродаже электроники, поэтому появлялся на работе крайне редко. И потому некому было досаждать Григорию ироническими репликами, шуточками и сигаретным дымом.

Григория всё больше интересовал Кирилл, загадочным характером и тем, что во взгляде его почти не было смерти. Хотя это свойство – видеть в глазах людей смерть – Григорий и считал своим личным закидоном, но относился к нему серьезно. Что это за человек: жена, умная и проницательная, считает его одним, а он-то совсем другой?

Кирилл хмыкнул. Хотелось ему рассказать о своем, была у него тайна. Но больно уж странная, такая, что не решался рассказать даже всё понимающему Алусику.

– Ага. Так их есть у тебя.

– Ну есть. Такое дело, Гриша… Жаль, не был ты на перевале Звенящем, между Чатырдагом и Узуклумом. Там такой рассвет… Такого рассвета нигде не увидишь. Тогда бы ты понял. Знаешь, где-то есть страна, земля такая. Не знаю даже, как она называется, но она точно есть. Мир, не нанесенный на карту, в общем. Я его часто вижу. По-моему, таких снов не бывает. Слишком всё настоящее. Даже язык слышу, каким там разговаривают. Просыпаюсь и помню слова. А что за слова? Не могу перевести. А ведь в настоящем сне всегда понимаешь чужой язык.