Я работала над своей осанкой, стараясь ходить прямо и гордо, с высоко поднятой головой. Я сделала свои движения плавными и соблазнительными, а не неуклюжими и порывистыми. Пока я ходила по зданию, люди из других отделов – люди, которые сотни раз видели меня в образе Елены и игнорировали меня, теперь пытались завязать со мной разговор. Вот что значит быть красивой? Но это было еще не все. Я держала себя по-другому, я стала смотреть в глаза. Я больше не пряталась.

Но, у меня постоянно было ощущение, что все неправильно. Я находилась в постоянной жуткой панике. Как я смею быть в центре внимания? В любую секунду все поймут, что я притворяюсь, увидят, что я никто, и посмеются надо мной. Но, я заставила себя продолжать.

Утром, когда я должна была войти в жизнь Сергея Болконского, у меня зазвонил телефон.

«Алло?» – ответила я.

Тишина на другом конце. Затем осторожно. «Елена?»

Господи Иисусе! Это была моя мама, и я все еще была в образе Марины. Я, снова, переключилась на Елену.

На мгновенье, я почувствовала себя испуганной, маленькой и беспомощной. Хотела прижаться к ней и забыть все происходящее.

Но затем, я восстала сама против себя. Я призналась себе, что была напугана – я была напугана до смерти, но будь я проклята, если окажусь беспомощной.

В какой-то неприятный момент, я не могла услышать голос Елены Николаевой. После нескольких недель, проведенных с этим безупречным, точным голосом, я забыла, как я говорю. Затем он встал на место. «Мама!»