Все сомнения, которые я лелеяла, вспыхнули внутри меня. Это было безумием. Я даже не была полевым агентом. Я не могла стать похожей на кого-то, столь гламурного и сексуального, как Марина. Мое влечение к Сергею Болконскому делало все это еще более опасным. Чтобы осуществить задуманное, мне нужно будет оставаться объективной и отстраненной, и как я могла это сделать, когда он мог просто посмотреть на меня и заставить меня растаять? Одна ошибка, и я мертва…

В дверь ворвался доктор Кириллов, за ним последовал анестезиолог. «Извините, мы немного опоздали», – весело сказал он. «Давайте начнем.»

Виктор сильно сжал обе мои руки и пристально посмотрел на меня.

Я открыла рот….

И подумала обо всех людях, которые могли погибнуть в войне между бандами, если мы не остановим Сергея Болконского.

Я сглотнула.

И, легла на стол.

Анестезиолог протер мою руку, и я почувствовала укол иглы. «Считай в обратном порядке от десяти», – сказал он мне.

Я дошла до семи, обеспокоенное лицо Виктора расплывалось и искажалось передо мной.

И потом, ничего.

Я провела пять дней в тумане тяжелых обезболивающих, все мое лицо было забинтовано, а в ноздрях были установлены трубки, чтобы убедиться, что опухоль в моем новом носу не задушит меня. В какой-то момент, повязку с моих глаз на мгновение сняли, и свет от оборудования осветил их ярким оранжевым светом. Затем, тьма вернулась.

Наконец туман, казалось, рассеялся. Я осознавала, что меня переводят в сидячее положение, а затем, с моего лица снимают повязки, слой за слоем. Я открыла глаза. После столь долгого пребывания в темноте, все казалось ослепительно ярким, но затем, все успокоилось и прояснилось в ясных, четких деталях. Доктор Кириллов склонился надо мной, провел кончиками пальцев по моим щекам и удовлетворенно улыбнулся. Виктор тоже был в палате, и выглядел мрачным. Серафима сидела рядом на черном кожаном кресле.

«Все прошло удачно», – сказал доктор Кириллов. «С тобой все будет хорошо.»

Я слабо кивнула. «Можно посмотреть?»

Он передал мне ручное зеркало.

Я поднесла его к лицу и…Все не так. Неправильно.

Все не так, на инстинктивном, примитивном уровне. Не так, не так, не так!

Как будто реальность откатилась в сторону, как поезд, вылетевший на другой путь. Двадцать семь лет я смотрела в зеркала и видела себя. Теперь, кто-то еще смотрел на меня из стекла, и шок, и потеря были как удар в живот. Я потеряла себя. В ушах у меня звенело, и я поняла, что кричу, и не могу остановиться. Где была я, куда я делась?!

Виктор осторожно схватил меня за одну руку. Доктор Кириллов быстро и эффективно схватил за другую. Позади них, Серафима прижала руку ко рту, ее лицо было бледным.

«Елена, у тебя нормальная реакция на серьезную операцию на лице», – сказал мне доктор Кириллов. «Попробуй дышать.»

Я отшвырнула зеркало в сторону и услышала, как оно разбилось о стену. Затем, я вырвалась из их рук и вскочила с кровати, шатаясь на ногах, которые не ходили несколько дней. «Верните все обратно!» Я закричала. Я отступила к стене. «Верните мне мое лицо! Верните его обратно! Верните лицо обратно!» – истерично кричала я. Мне хотелось вцепиться в свое новое лицо, разорвать его и молиться, чтобы я все еще была там, под ним.

«Я дам ей успокоительное», – сказал доктор Кириллов в панике. Затем Виктору. «Держи ее!»

Сильные руки Виктора схватили меня. Я почувствовала, как что-то кольнуло на руке.

И потом темнота.

На следующий день, когда я отоспалась от успокоительного, я попросила, чтобы меня отпустили домой, сказав, что чувствую себя гораздо спокойнее и лучше. Виктора я не смогла обмануть, и он устроил еще один громкий скандал с Серафимой в коридоре, возле моей комнаты, но она и доктор Кириллов отклонили его настойчивую просьбу оставить меня в палате и выписали меня. Они хотели верить, что со мной все в порядке.