– Ну, включаем? – спросила я.

Техникой управлял Ассен. Запись, привезенную мной, он еще не видел, но Маилла ему обо всем рассказала, и он отчасти был подготовлен.

Здешний экран обладал не такой высокой степенью разрешения, как мой, из директорского кабинета, и не создавал трехмерного эффекта присутствия. Поэтому, к счастью, иллюзия появления перед нами Ульвена, воскресшего из небытия, оказалась не столь реальной. Но впечатление всё равно оказалось сильным.

Илассиа издала полувздох-полустон и впилась глазами в изображение. Я помнила, как после смерти Ульвена она страстно мечтала о невозможном – обратить время вспять, отменить путешествие на Лиенну, заплатить любую цену за то, чтобы он остался жив и вернулся к ней… Или самой уйти к нему, во вселенское небытие.

Глаза Иссоа расширились и приобрели цвет темного изумруда. Верхний же засветился желтоватым огнем. Сейчас она пребывала в состоянии, переходном от обычной женщины к алуэссе. И ей стоило огромных сил удержаться и не выпустить на поверхность свою вторую натуру, с которой не смог бы совладать даже любящий Эллаф.

«Он не может нас видеть и слышать», – напомнил Ассен.

Двойник с чувством собственного превосходства и искусно разыгранного огорчения легко отвечал на любые вопросы, касавшиеся прежней жизни Ульвена. Я не стала вырезать из записи даже наш диалог о «сюон-вэй-сюон», невзирая на щекотливость сюжета.

Когда показ завершился, Иссоа, овладев собой, вернулась к привычному облику и с обезоруживающим простодушием спросила:

– Юллаа, но откуда он всё это знает?

Я изложила обе версии: о гипотетическом знакомстве клона с информацией, добытой через неких посредников, и о навыках телепатии, которым он мог быть обучен своими создателями. Про мои литературные опусы я рассказать не рискнула. Обстановка и без того накалилась до крайности.

– Нам придется устроить ему такой же допрос? – спросил Эллаф.

– Я думаю, этого не избежать, – ответил Ассен.

Илассиа резко встала и отчеканила:

– Не хочу. И не буду. Я никому не позволю разрушить мою семью. Обойдитесь, пожалуйста, без меня и Келлена. Он может просто не выдержать потрясения. Эллаф, ты понимаешь!

– Отец обо всем узнает, рано или поздно, – заметил Эллаф. – И будет хуже, если это случится внезапно.

– Я окружу нашу виллу электронной оградой, – заявила Илассиа. – Собственно, аппаратура давно установлена, только она до сих пор бездействовала. Нам надоело реагировать на вторжения всякой живности, вроде кварр или суурдов. А больше никто нам не докучал. Вызову завтра наладчиков. Пусть настроят систему на определенный вид организмов. И никто чужой не пробьется.

– Получается, ты посадишь свою семью под замок? – спросила Маилла. – Но, дорогая, это бессмысленно. Придется тогда фильтровать все звонки, контролировать коммуникации, никуда не пускать детей, устроить дежурство на маяке, чтобы никто не приплыл на лодке по озеру… Непременно возникнут вопросы, к чему такие предосторожности. И что ты ответишь мужу?

– А однажды Келлен выйдет из дому, отправится в город и увидит воскресшего мертвеца, – добавил Ассен.

Илассиа опустилась в кресло и сникла в бессильном отчаянии.

– Дать тебе успокоительное? – предложил Эллаф.

– Да, наверное, – пробормотала она.

Он открыл свой кейс, отыскал флакон и накапал ей капель. Они пахли цветами озерной марейи, и в зале сразу повеяло тихой водой, в которой живут эти водоросли, выпускающие на поверхность красновато-лиловые чашечки в форме мелких сердечек.

– Иссоа, Юлия, вам не нужно? – спросил Эллаф.

– Нет, я уже свыклась с мыслью о двойнике, – ответила я. – Мои нервы в порядке, хотя на душе скверно до тошноты.