– Громов, ты был у нее утром?

– Так, мужчины, дайте пройти, мне еще работать надо.

Делаю попытку обойти их, но они даже не двигаются с места. Громов в одном пиджаке нараспашку, под ним светлая рубашка, щурится зелеными глазами. Шульгин в черном полупальто, тоже расстегнутом, темные джинсы и джемпер.

Видела бы их наша бухгалтерия, вот так, двоих сразу, образ Курапова померк бы окончательно.

– Громов, так был или нет?

– Не твое дело.

– Как она? Хороша?

– Не твое дело.

– Ротик, наверное, сладкий.

– Не твое дело.

– Сладкий, значит, и зубки умеет показывать. Вижу, что умеет, строптивая птичка.

Громов молчит, а меня начинает потряхивать от их беспардонного обсуждения моей скромной персоны, или может оттого, что замерзла, ветер совсем не теплый.

– Вы едете или будете на телку пялиться? Я вам вечером таких пять штук подгоню.

Мужчины не оборачиваются, а мне интересно, что там за поставщик телок? Смотрю за их спины, точно, тот самый Якут, который не любит интеллектуальных высеров и простой как валенок, я запомнила.

– Вас, кстати, зовут, – указываю пальцем на парковку. – А вечером советую не отказываться от телок. Завтра долгий перелет, кроме обеда и легкого ужина я вам ничего больше не дам. Ничего.

– Да, Тём, пойдем, нам еще ночное разгребать, что накосячили сраные специалисты Якута.

Но Тёма и не думает куда-то идти, в один шага оказывается около меня, я шарахаюсь в сторону, как дикая лань.

– Я ведь еще раз по яйцам заеду.

Шульгин тянет за лацканы пиджака, скользит по моей щеке своей, царапая щетиной, а языком по виску. И что у него за манера такая облизывать меня?

– Дерзкая, да? Чем тебя так обидел бывший муж, что ты готова или отдаться, как в последний раз, или заехать по яйцам?

Замираю, отворачиваюсь, не хочу ничего никому объяснять.

Ему не нужен ответ. Это так, вопрос в пустоту. Чтоб задеть меня.

Задел. Теперь может свалить.

– Не твое дело, – отвечаю, почти копируя тон Громова, мне даже смотреть на него не надо. Знаю, улыбается, скотина такая.

Ну все, думаю, пришел пиздец.

Прикусываю щеку изнутри. И что за поганый отель, что нет охраны? Мне кричать начать, что наседают, чтоб хоть кто-то вышел и шуганул их?

Хотя таких хрен шуганешь.

– А вот за это ты мне еще больше нравишься. До вечера.

Не вижу его глаз, щурюсь, лишь чувствуя тонкий аромат парфюма и чего-то сладкого, как дым от кальяна.

Также резко отстраняется и уходит, легко спускаясь по ступенькам вниз. Громов все еще смотрит. И что, блядь, у них за гляделки такие постоянные?

Вымораживают уже. Показываю средний палец, а эта сука только улыбается и делает движение языком за щекой, имитируя мой утренний минет, при этом поправляя член в брюках.

Скотина какая.

Щуплый Якут задерживает свой взгляд на мне. Приценивается, наверное, будет думать, где взять таких телок штук пять к вечеру. Но вот двери внедорожника хлопают, и он лихо выруливает с парковки.

Выпендрежники.

Надо бы зайти в отель, подняться в номер, привести себя в порядок и заняться делом, но снова стою, обняв плечи руками. Не могу понять свою реакцию на этих мужчин. Встреть я их вот в такой солнечный день, ни за что бы не подошла, даже бы на глаза им не стала показываться.

И не потому, что я такая неуверенная в себе, лицом или фигурой не вышла. Они опасные, очень опасные. Красивые, наглые, богатые, дерзкие. Даже не знаю, что или кто может их остановить.

О таких ломают зубы, я свои сломаю. Но инстинкт самосохранения полностью отключился в клубе. Будем считать, что там было темно, а я пьяная потому и смелая.

А еще дура.

Все еще стою на улице, ветер пробирает до костей, даже солнце не греет. Может, на больничный уйти? Вот так свалюсь с воспалением легких или бронхитом, отлежусь в своей однушке, хоть коробки разберу.