– Признал, да. Два месяца назад. И за эти два месяца тебе на тот свет два раза прямой билет выписать пытались. Связь не улавливаешь?

Я поднялся на ноги. Отошел к окну, задумчиво глядя на движение на сто этажей ниже. Здание моей корпорации прячется в самом центре столицы. Величественная высотка, сверкающая на солнце темными стеклами.

– Улавливаю, Рус. – Признался я нехотя. – И Марина эта темнит. Ни одного доказательства, но я чувствую. Что-то не так с ней. Чую это. Понимаешь? Хотя проверили ее уже на сто раз. Чиста, как слеза младенца.

Друг призадумался.

– Ну, хочешь я свою семью подключу? Что-нибудь да нароем.

– Только твоей чокнутой семейки мне еще не хватало, – отмахнулся я сухо.

Рус хохотнул.

– Че делать-то будешь с этой Мариной?

– Сделал уже. Сына забрал. Ее в соседний город сослал. Под круглосуточным наблюдением. Чтоб глаза не мозолила. Но… О ней Варя узнала.

– Кто ей рассказал? – Тут же вскинулся друг, увидев возможность зацепки.

Я усмехнулся.

– Вот и я первым делом ей задал этот вопрос. Но… Никто. Случайность это. Увидела нас на парковке торгового центра.

– Твою мать, – выдал друг.

– Да, – согласился я с его аргументом. – Развода требует теперь.

– Так может, к лучшему?

Я резко обернулся к Асманову.

– Ты в своем уме? Что значит к лучшему?

Тот подался вперед, напряженно смотря мне в лицо.

– Ты сам то подумай, под каким ударом твоя Варя сейчас. Сына признал. И тебя кто-то сразу убрать захотел. Если у них это получится, следующий целью станет законная жена. И тогда единственным официальным наследником будет твой сын. Годовалый. Говоря другими словами - его опекун. Пока ты не узнаешь, кто за всем этим стоит – твоя жена будет в опасности. Только потому что она твоя жена. Сечешь, друг?

– Знаю, ты прав. – Признал я сквозь зубы. – Но о разводе и речи не может идти. Я ее не отпущу. И мысли эти из головы ее выкину.

В дверь раздался стук. Начальник службы безопасности, не дожидаясь моего разрешения, влетел в кабинет.

– Герман Альбертович, это срочно.

– Потом, – качнул я головой. Но тот стоял на своем:

– Думаю, отложить не получится. Вы захотите это увидеть. И… – Мужик неловко замялся, а я повернул к нему голову, ощущая, как тревога берет под контроль мои мысли.

– Говори.

– Это касается вашей… жены.

14. 14

– Боже, бедная, – причитала Машка, наворачивая круги вокруг меня. Опять сунула в руки кружку горячего чая.

– Ты в этот раз туда точно ничего не добавила? – Спросила я с подозрением. Хотя что-то покрепче сейчас пришлось бы кстати - все тело до сих пор трясло крупной дрожью.

– Нет, а надо было?

– Да нет, – выдохнула я, сделав глоток. – Мне нельзя, – я осеклась, но Машка этого не заметила, продолжая причитать и с тревогой глядеть на меня:

– Но он же тебе точно ничего не сделал? Просто в тачку затолкал? – Повторяла она мой рассказ снова и снова.

– Да, – я кивнула и жалобно посмотрела на девушку. – Маш, может мне все-таки стоило в полицию пойти? Или Герману все рассказать?

– Нет, – Машка так резко приземлилась на табуретку, что ее белокурые кудри взметнулись вверх на секунду. Уставилось напряженно в стену. – Нет, Варя. Ты сама подумай. Что ты скажешь в полиции? Меня посадили в машину, а потом отпустили и даже пальцем не тронули? А Герману твоему… Ой и не кажется мне это хорошей идеей…

– А если этот псих в следующий раз не только поговорить захочет? – Спросила я, похолодев. – Я думаю… Все-таки надо рассказать Герману. Плевать. Как бы зла я на него не была.

– Подумай! – Машка вскинулась, схватив меня за руку. – А что, если этот псих и впрямь твой единственный шанс?

– Что ты… имеешь в виду?