Машка с горечью ухмыльнулась.

– Наивная ты душа, жизни не нюхала еще, Варь. Все они поначалу «не такие». А потом…

– Что потом?... – онемевшими от ужаса губами спросила.

Но подруга лишь махнула рукой.

– Забудь! Не бери в голову! Тебя судьба уберегла понести от такого. Наверное, поэтому у вас столько времени и не получалось. Видишь, все уже за нас где-то там решено! – Многозначительно ткнула в обшарпанный серый потолок Машка.

А я зябко поежилась. В глазах застыл немой ужас. Наверное зря я так и не научилась эмоции контролировать. Вон и Машка сейчас прищурилась с подозрением:

– А ты чего испугалась то так? Варь? Или ты… Беременна все-таки?…

8. 8

Герман.

– Герман, Герман… – трещала Марина, торопливо распахнув дверь квартиры. Вцепилась мне в руку, с надеждой заглядывая в глаза. – Спасибо. Спасибо тебе, что приехал. Я не знаю, что делать. Не знаю. У него температура поднялась. Резко. Я даже понять ничего не успела. Скорую вызвала, но они уже час едут, а Леше все хуже и хуже.

– Ждите здесь, – бросил я охранникам за спиной и закрыл дверь.

Сцепил зубы, остановив шаги в середине просторной прихожей квартиры, которую снял сам два месяца назад. Для своего сына. И… его матери.

Медленно повернул голову к Марине. Так же медленно, не скрывая на лице омерзения, сбросил с себя ее руку.

– Я уже говорил, не прикасайся ко мне. Два раза повторять не люблю.

Она интенсивно затрясла головой, отступая.

– Да, да, извини. Я просто так растерялась. Переживаю за Лешу.

Быстро печатая шаг, прошел в детскую комнату. Красная кровать в форме гоночной тачки укрывала в себе пацана. Крохотного совсем. Годовалого. Но, когда я его впервые увидел – сердце в груди защемило.

Я сразу понял, что Лешка мой сын. Даже сомнения не было. Те же глаза. Та же мимика. Мелкий был моей полной копией.

Признать ошибку было непросто. Я Герман Гросс. Я просто не совершаю ошибок. И не прощаю. Ни другим. Ни себе.

Но мне пришлось склонить голову в поражении перед собственной совестью, когда пришел положительный тест ДНК. Требовался ли он при таком сходстве с ребенком? Очевидно, что нет. Но я привык верить фактам. Сухим, порою бездушным. Но фактам. Люди могут врать и обманывать, продавать души за выгоду. Играть в богов и пытаться управлять чужой жизнью. Но факты все расставят на место.

Я шагнул в недра детской, утопающей в полутьме. Присел перед сыном на корточки, тронув его полыхающее жаром лицо.

– Я заберу его. Отвезу в свою клинику.

– Я, – раздался за моей спиной тревожный голос Марины. – Я поеду с тобой!

– Тебе там не место.

– Герман! – Сорвался с ее губ панический выдох. – Я не оставлю сына!

Поднял пацана на руки, обернув одеялом. Он даже не проснулся.

– Хорошо. В машину. Минута у тебя.

Марина вновь принялась трясти волосами.

Толкнул входную дверь, кивнул ребятам из охраны. Один из них подскочил, готовый взять мальчика на руки.

– Сам. – Глухо сказал, спускаясь по ступеням на первый этаж.

Уложил сына на заднее сиденье авто, плотнее уткнул одеялом. Марина торопливо поравнялась с машиной, и забралась на сидение рядом со мной.

– К сыну пересела. – Отдал ей бездушный приказ, мысленно подвергая каждое ее действие критике. На задних сиденьях моего Хаммера можно малогабаритную квартиру разместить при желании. Но Марина не захотела быть ближе к больному ребенку. Зато захотела быть ближе ко мне.

Тем не менее девица безропотно поменяла локацию.

Настроил зеркало заднего вида, скользнув по ней взглядом. Кукольная блондинка с пошлыми большими губами и голубыми глазами. Кто-то может посчитать ее эталоном, но меня не вставляет. Никогда такие не нравились. Пресно. Не вкусно. Фальшиво. Всё, от внешности до поведения.