Каждый раз после этих размышлений приходилось употреблять лошадиную дозу седативных, так настоятельно рекомендовал врач, во избежание рецидива. Раф уже и забыл, какие они мерзопакостные на вкус. И вот она, кстати, главная причина – из-за неё он превратился в больного неуправляемого ублюдка, который вынужден теперь всю жизнь пичкать себя колёсами.

Желание – выбить у неё из рук надувной круг было абсолютно неконтролируемым. Как у пятиклассника дёрнуть за косичку вон ту девочку, которая жуть, как раздражает. Разумеется, он бы не дал ей утонуть, он же не совсем двинутый. Но когда холодное дрожащее тело вскарабкалось на него и вцепилось с такой силой, будто он – это самое важное и необходимое в жизни, внутри что-то ёкнуло. И пускай это было ничто иное, как банальное желание жить и примитивный страх, но ему этого хватило. Хватило этой ничтожной минуты, чтобы почувствовать её кожа к коже, чтобы ощутить, как тонкие пальчики цепко впиваются в его плечи, чтобы спящий мотор разогнался так, что его самого начало потряхивать. Нельзя больше такого допускать. Это плохо кончится, права была Лея. Но чем чаще он об этом думал, тем упорнее его тянуло в её сторону.

И вот Раф уже тащит брыкающуюся разъярённую Яну вниз по лестнице. Куда? Для чего? Он и сам не может ответить на этот вопрос. Сработали какие-то низменные инстинкты, будто у пещерного человека. Звонкая крепкая пощёчина, направленная на остужение пыла, сработала с точностью наоборот. Варианта два – либо он сейчас свернёт ей шею, либо… Его мозги превратились в кисель. Стоило коснуться этих пухлых мягких вишневых губ, как в башке моментально заискрило. Контакты с мозгом перегорели. Хаотично начал шарить руками по телу девушки, будто хотел убедиться, что всё на месте. Плечи, грудь, талия, рёбра, бёдра – всё здесь, всё такое же, как и раньше. Даже тихий стон, против воли сорвавшийся с её губ, был такой же низкий и хрипловатый, как тогда, пять лет назад. Глухие шаги сверху помогли Яне очнутся и отпихнуть его, опьянённое близостью, тело, стремительно сбежав обратно…

В голове копошилась стая тараканов, упорно не пуская в дебри сознания ни одну здравую мысль. Цель одна, и она ясна, как день – он её хочет. Наверное, это какие-то закидоны разума. Возможно, когда он достигнет желаемого, то его попустит. Да, скорее всего, так и есть, это же так обычно работает. С таким настроем Раф кое-как дотянул до вечера. Ходил, с кем-то разговаривал, переворачивал на мангале шкварчащее мясо, пахнущее огнём и остатками лета, и каждые пять минут косил глаз в сторону девушки в белом сарафане и с откровенным декольте, что притягательно улыбалась другим, жмурилась на солнышке и вытягивала свои загорелые ноги на шезлонге.

- Рот закрой, муха залетит, - проходящая мимо, Лея звонко хлопнула его по подбородку.

- Чего? – резче, чем хотелось, ответил девушке, чем вызвал у неё тяжелый вздох.

- Палишься, чего, - спокойным тоном отозвалась подруга, воруя с подноса горячий кусок шашлыка. – Не твори глупостей, пожалуйста.

И он не творил. Ровно до вечера, до того момента, пока все не разбрелись по своим делам. Кто-то спать, кто-то в душ, кто-то отправился за новой порцией алкоголя. По воле рока на веранде остались двое.

Конечностями и разумом Рафа будто управлял кто-то другой, словно марионеткой. Руки сами собой потянулись к оголённым коленям девушки. Весь вечер пока все пускали слюни на зажаристое сочное мясо, он пускал слюни на Яну. Она же дёрнулась всем телом, будто от удара током, так и не решаясь отлепить свой взгляд от экрана. Его длинные пальцы скользнули вверх по бедру, уверенно пробираясь к внутренней стороне. Пристально, жадно, словно маньяк, он наблюдал за каждым её вздохом. От его цепкого взгляда не укрылось, как она сжала зубы, рвано вздохнула и встала на ноги, скидывая с себя упрямую мужскую ладонь.С его губ слетел довольный смешок. Неописуемое удовольствие ему доставляло наблюдать за двумя вещами – как она злится и возбуждается. Яна встала с места и стремительно исчезла в пышных кустах смородины. Раф гулко сглотнул и огляделся по сторонам. Ну, хоть бы одна скотина вышла, чтобы остановить его от этого бездумного поступка. Но вокруг темно и тихо.