– Закон разберется, мисс Кроу, – ответил мистер Четтингем тоном, сочетающим суровость и мудрость. – С этим успеется. Я надеюсь, вы не вооружены?

– Вы меня узнали? Я в вашем полном распоряжении, мистер… Забыла, как вас там…

– Четтингем. Билл Четтингем.

– Ну что ж, я в вашем полном распоряжении, мистер Четтингем. Можете делать все, что вам угодно, – Памела Кроу величественно поднялась и развела руки в стороны, позволяя обыскать себя во всех направлениях. Она жертвенно откинула назад гордую голову, ожидая жадного прикосновения грубых полицейских лапищ, но в очередной раз была сбита с толку ответом:

– Да ладно, я вам и так верю. Садитесь.

– Протокол будете писать? – неожиданно по-детски всхлипнув, воскликнула мисс Кроу, возвращаясь на стул. – Отпечатки пальцев снимать будете? Ой, а я только вчера сделала маникюр…

Она озабоченно взглянула на ногти – не попортился ли дорогой лак – и попутно объяснила:

– Перчатки я потеряла. То есть сняла, когда оттягивала эту чертову задвижку.

– Да, о задвижке! – перехватил инициативу Билл Четтингем. – Начнем с начала. Каким образом вы попали в здание? На что вы рассчитывали, надеясь беспрепятственно проникнуть в помещение лаборатории?

– На нашу уборщицу, – поникнув головой, прошептала мисс Кроу, проводя пальцем по ногтю. – Она не умеет как следует закрывать окно, после мойки. Тут сломанная задвижка, и просто так окно не закрыть… Я помню, как она чуть было не вывалилась из него.

– Имя уборщицы? Когда это произошло? – Билл уселся напротив Памелы Кроу, удобно подпер рукой щеку и приготовился к основательному допросу, пытаясь припомнить все приемчики и интонации, которые требовалось использовать при общении с нарушителями закона.

Памела вздохнула и опять всхлипнула.

– Нет, не Джулия. Эта… Давно уже… Хотела, видите ли, станцевать, схватилась за ручку, а она, представляете себе! – отошла, вместе с рамой, и она кувыркнулась… Я пыталась ее починить, но не получилось. Ну вот. А Джулия слабее, чем я, и ей не справиться. А сегодня первое число, а первого числа Джулия моет окно и, конечно, не смогла задвинуть…

– В общем, ясно, – прервал ее Четтингем, хотя половина сказанного прошла мимо его сознания. – Значит, открытое окно. А как вы до него добрались? Как это вам удалось не свалиться с узкого карниза, пока работали с задвижкой?

– Пф-ф-ф! – презрительно фыркнула Памела. – В «Ройял-Джордже» я и не так скакала через изго… То есть я хочу сказать… Я увлекаюсь скалолазанием… – И покраснела так, что отвлекла Билла от непосредственной задачи допроса. Он с трудом заставил себя отвести глаза от нежного женского лица, от смущенно потупленных больших серых глаз с длинными ресницами. Сердито похмыкал, поерзал на стуле, опомнился и продолжил разговор:

– Ну ладно, скалолазание так скалолазание. Допустим. Но что это вам пришло в голову увлекаться ночным скалолазанием по стенам общественного здания? Здания, к которому вы к тому же еще не так давно имели прямое отношение! Что вы здесь забыли, мисс Кроу? И почему нельзя было подождать до утра?

Совсем подавленная, ошарашенная потоком грозных вопросов, Памела закрыла лицо руками и перестала отвечать. До Билла доносились лишь старательно сдерживаемые рыдания. И бравый полицейский опять перестал понимать, что ему делать. Как, черт возьми, эта девица догадалась, что он совершенно не выносит женских слез? Вот Салли – та не догадывается, та сразу переходит в визгливый регистр, и кусаться. А знала бы – давно сплела бы из Билла Четтингема свадебный венок…

Он сердито закашлял и снова заерзал, пытаясь этими незатейливыми звуками вернуть преступницу в чувство и разум. Озабоченно взглянул на часы: до конца смены четыре часа. Что же ему делать? Что делать с глупой девчонкой, так некстати распустившей нюни? Как выйти из этой идиотской ситуации? Чем отвлечь дурочку? Каким-то посторонним вопросом? Чему тебя учили, курсант Четтингем?