– Не воспитаем, – перебивает меня Таня. – Тест на отцовство оказался неправильным... документы перепутали. Ребенок от мужа.

– Правда?! – я с облегчением выдыхаю.

– Ага, – кивает моя любовница. – Так что... свободен.

В палату я плелся медленно, словно у меня свинцовые ноги, зато обратно в коридор вылетаю так, словно у меня за спиной выросли крылья...

Чувствую себя свободным и счастливым. Нет ребенка от нелюбимой женщины – нет ненужного, мучительного бремени на всю жизнь.

И шанс на то, что Василиса простит меня, увеличивается в разы...

– Постой-ка, – раздается вдруг за спиной, я невольно вздрагиваю, оборачиваюсь и вижу Ивана, а потом замираю как вкопанный, понимая, что совершенно не хочу с ним разговаривать...

17. ВАСИЛИСА. 17 глава

Волей-неволей я оказываюсь втянута в семейные разборки между Иваном и Таней, но это еще не все... я спасаю их обоих! Вот уж где настоящая ирония! Сначала Иван попадает ко мне на операционный стол – и я вырезаю ему аппендицит, а потом еще и повторно штопаю его шов. А через несколько дней уже вместе с Иваном я по доброй воле еду к нему домой, чтобы там попытаться спасти от выкидыша его беременную от моего мужа жену...

Его беременную от моего мужа жену.

Я несколько раз проговариваю про себя последнюю фразу – и не могу удержаться от горькой усмешки: да уж, жизнь лихо распорядилась с нами! Всего десять дней назад я и подумать не могла, что все сложится таким образом, работала себе, жила, думала, что счастлива и любима в браке...

А потом просто в одночасье все рассыпалось карточным домиком – и вот уже от моего мужа беременна какая-то другая женщина, а я с мужем этой женщины иду в ресторан...

Конечно, когда прямо во время телефонного разговора с Иваном Таня теряет сознание – я не могу оставить это так и не попытаться ей помочь. Я закончила медицинский университет, я давала клятву Гиппократа!

Если вы не знали, официально никаких клятв выпускники медицинских вузов не приносят, конечно, но в день вручения дипломов каждый из нас зачитывал речь и непременно обещал быть милосердным и ставить здоровье своих пациентов превыше всего. Вот я и поставила, не задумываясь, здоровье любовницы своего мужа выше собственных обид.

Иначе было нельзя: отказалась бы ехать – загрызла бы себя потом за мелочность и эгоизм.

На следующий день я прихожу на работу рано: нужно успеть сделать обход своих пациентов до того, как начнется еженедельная летучка для ординаторов. Герман Тайманович наверняка будет делать сегодня разбор полетов по всем новичкам: кто хорошо справляется со своими задачами, кто не очень, кому какую тему подтянуть, кому над каким пациентом поработать...

В принципе, я в себе уверена и почти не волнуюсь: последние две недели я не совершала никаких промахов, трудилась добросовестно, все пациенты, закрепленные за мной, идут на поправку и благодарят меня за лечение и внимательность, даже жалоб почти нет...

Ну, если не считать очередные неадекватные письма в рабочей почте, конечно: о том, что у меня на рукаве формы было пятнышко – а чего они хотели в конце десятичасовой смены?! – о том, что надо бы почаще поливать больничные растения, и – это мое любимое теперь! – о том, что мы с Верочкой похожи друг на друга и нам нужно носить отличительные знаки...

С Верочкой мы с самого утра над этим поржали – а теперь я сосредоточена и готова работать.

Я забираю из ординаторской медицинские карты своих пациентов и собираюсь было уже пойти по палатам, как вдруг в помещение врывается Максим – наш больничный охранник. Глаза у него выпучены, одежда помята, сам задыхается, ищет меня глазами, а увидев – сразу кричит: