Я поцеловала головку, медленно провела языком по кругу. Он вздрогнул, губы разомкнулись, словно он хотел что-то сказать, но я прижалась языком к узкой щели уретры и прошептала:

– Лисса никогда не умела брать глубоко. И ты это знаешь.

Он дернулся. В тот же миг я снова впустила его целиком, держа за бёдра. Мои мышцы горла обнимали его, палец в попке вторил ритму. Его пальцы внутри меня усилили нажим, и я почти сорвалась в оргазм – дрожь прошила бёдра, дыхание оборвалось.

И всё это – лишь от одного минета.

Я задержала его глубоко, чувствуя, как он пульсирует. Выпустила на долю секунды, наполнив воздух влажным жаром, посмотрела снизу вверх и увидела: он смотрел так, будто в мире не было больше снега, Парижа и даже Лиссы. Были только мы – и этот миг, в котором я диктую правила.

Я знала, как управлять этим моментом. Он принадлежал мне.

Он двигался быстрее, его бёдра толкались вперёд, и его член проникал глубже, наполняя меня полностью. Я ощущала, как он близок. Это возбуждало ещё сильнее, потому что он отдавался мне – полностью, без остатка. И я была готова принять.

– Внутрь? – его голос сорвался, хриплый, затянутый на пределе.

Я подняла взгляд, глядя снизу вверх, задерживая его глаза своими ресницами. Едва заметно кивнула, и этого оказалось достаточно.

Последний толчок – резкий, глубокий, окончательный. И я ощутила, как его сперма тёплой, плотной волной наполняет мой рот. Не просто вкус – ощущение тепла, доверия, отдачи. Я впитывала это, наслаждаясь, как он содрогается, как его живот дёргается в рывках, как из горла вырываются хриплые стоны.

Мой язык мягко обвёл его головку, слизывая остатки, чувствуя, как его тело ещё пульсирует. Я не спешила. Это был мой момент, мой трофей, моя тихая победа. Затем, не отрывая взгляда от его глаз, я проглотила всё – легко, плавно. И сжала его ствол губами ещё раз, медленно отпуская его изо рта.

Он смотрел на меня так, будто не верил, что всё это реально. Дыхание сбивалось, в глазах – смесь благодарности, страсти и удивления.

– Ты… – начал он, но я приложила палец к его губам и усмехнулась.

– Молчи, – прошептала я. – Это был только первый акт.

– Первый акт? – он улыбнулся, наклоняясь ближе. Его губы коснулись моих, медленно, тепло, мягко, как прикосновение шёлка. Его ладонь легла мне на щёку, пальцы скользнули к виску.

– Значит, я полностью прощён? – прошептал он, вглядываясь в меня.

– А разве это непонятно? – я провела пальцами по его щеке, улыбаясь. – Тогда… это была глупость. И ревность. Которую я зачем-то хранила.

Он выдохнул, отводя взгляд, но почти сразу вернулся к моим глазам – и в его улыбке было тепло, спокойствие и нечто новое, более глубокое.

– Я тоже вёл себя тогда по-детски, – признался он. – Но давай оставим прошлое в прошлом.

Я кивнула, и в этой тишине, пронзённой лишь дыханием, он опустил взгляд вниз, к моему телу, и прошептал:

– Тогда… позволь мне закончить массаж.

Его пальцы вновь коснулись моего лона. Лёгкие, почти невесомые движения пробежали по коже, по лобку, лаская едва видимые волоски. Он не спешил – скользил по наружным губкам, замирал на клиторе, а затем ушел ниже, по влажной дорожке к колечку ануса.

Я вздрогнула – это было нежно, деликатно, почти церемониально. Но он будто не заметил. Просто отступил чуть назад и встал возле моих ног.

Я подложила руку под голову, чтобы лучше видеть. Он и вправду вернулся к массажу. Склонился к моим ногам, и теперь всё его внимание было сосредоточено на бёдрах и голенях. Он внял сначала одну ногу, поднял ее и так, держа на весу, его ладони обхватили мою икру, поглаживая вверх и вниз, с лёгким, разогревающим нажимом. Затем точно также и с другой ногой.