Антон вручает отцу подарок, обняв, похлопывает по плечу. Эта сцена приводит меня в чувство, и я начинаю улыбаться. Не могу оставаться безучастной к проявлению семейной любви. Завидую, конечно, но по-хорошему. В смысле, мне совсем не обидно, что у других есть то, чего мне недостает. Так и должно быть. Родители любят своего ребенка, а он любит их в ответ. Просто мир неидеален. Ничего не поделаешь.

Пока Антон рассказывает отцу о встрече с судьёй, я делаю вид, что увлечённо разглядываю присутствующих, и ловлю на себе взгляд Ангелины Викторовны. Быстрый, оценивающий. Грудь, сумка, туфли. Всё же ей интересно определить, чего я стою. 

Украшений на шее у меня нет, обувь добротная, а сумка стоит заоблачных денег, что подтверждает логотип на застёжке. Я носила её от силы раз пять, три из которых — больше года назад, с Булатом. Собственно, для него я её и покупала. Чтобы было с чем ходить в ресторан. Чтобы ему было нестыдно за меня. Помню, как внутри всё сжималось, когда её стоимость списывалась с карты. По сей день этот небольшой элегантный кусок кожи остаётся самой дорогой вещью в моём гардеробе.

— Кстати, родители после празднования летят в Италию, — подаёт голос Антон, заставляя посмотреть на себя. — Тая отлично знает итальянский.

— Любите Италию? — тут же интересуется его мама.

Да, я люблю. Очень. Только никогда там не была. Не потому, что не было возможности. Это я не захотела и вместо Италии полетела прошлым летом в Прагу. Италия должна стать моей сбывшейся мечтой, а тогда я могла её лишь испортить. 

— Я очень симпатизирую этой стране, и мне интересна её культура. Ну и итальянская кухня, конечно, выше всяких похвал.

Мама Антона кивает, улыбается, кажется, совершенно искренне. Когда ты тщательно обдумываешь слова, а не лепишь первое, что придёт в голову, людям ты более симпатичен и понятен. Это я усвоила. 

Потом нас приглашают занять столы. Свой мы делим с дядей Антона и его женой, симпатичной блондинкой возраста моей мамы. Булат с «Не Кариной» сидит через три стола от нас. Я его не искала, просто глаза наткнулись. Выглядит, как и всегда, спокойным и невозмутимым, только девушка рядом с ним вся извертелась. То наклонится, чтобы что-то шепнуть, то будто невзначай коснется руки. Хорошо, что мне больше нет до этого никакого дела.

— Это руководитель Департамента градостроительства тост говорит, — Антон кивает на худощавого мужчину с морщинистым лицом, держащего в руках микрофон. — Классный мужик, с юмором. У тебя бокал, кстати, пустой, — он щёлкает в воздухе пальцами, подзывая официанта, застывшего чуть поодаль. — Повторите, пожалуйста. 

Я и сама не заметила, как допила вино. Обычно бокал мне удаётся растянуть на вечер. Ну и ладно. Зато дрожь унялась, и стало спокойнее. Антон не пьёт. Ему ещё за руль, а нарушать закон он себе не позволяет.

— Котёнок, оставлю тебя на пару минут, — говорит он в перерыве между застольем. — Срочный звонок сделать нужно.

Я киваю и возвращаю внимание девушке, которой меня представили десять минут назад. С ней разговор сам собой вышел за рамки вежливых приветствий, наверное, потому что мы с ней примерно одного возраста. Ещё мне её имя очень понравилось. Необычное. Та-ти.

— А кто у вас будет — мальчик или девочка? — указываю глазами на аккуратный живот, обтянутый платьем, и тут же осекаюсь. Не сморозила ли я глупость? Я ведь понятия не имею, на каких сроках становится известным пол.

— Девочка, — не замечая моего замешательства, улыбается Тати. Её красивое лицо становится мечтательным, мягким, и я снова невольно любуюсь. Чужое счастье всегда притягивает. — Я думала, Мирон расстроится… — она многозначительно поднимает брови. — Ты же знаешь мужчин: у них амбиции. А он, наоборот, обрадовался.