А лететь, и правда, было здорово. И муха наслаждалась полетом и тем, что она может это делать. О-о, это была уже не та полупрозрачная личинка без головы и ножек, которая если чего и могла, так только жрать и медленно ползать между гниющих продуктов. Это было полноценное животное с головой, глазами, ногами и, главное, крыльями.

Два крыла серой мухи были прозрачные и перепончатые. Жилки, что пронизывали крылья, делали их жесткими и прочными. Уже в полете муха поняла, что может пользоваться как обоими крыльями, так и только одним, если имеется в том необходимость. Например, при совершении резкого маневра и изменения траектории движения.

Была еще одна пара крыльев, скорее, придаточных, поскольку в полете они лишь поддерживали равновесие и позволяли мухе зависать в воздухе, как вертолет. Ну разве можно было сравнить ее теперешнее состояние с состоянием какой-то там личинки!

Полетав, муха вернулась в бак, полазила между каким-то вонючим тряпьем и пакетами с мусором и решила, что пора менять место дислокации на более теплое. Это подсказал инстинкт. Еще он подсказал, что надо быть ближе к человеку. Ведь там, где он, там есть тепло и пища. А что еще нужно серой комнатной мухе для полного счастья?

Вертикально взлетев, муха вылетела из бака и полетела к одному из обшарпанных двухэтажных домов с отвалившейся по углам штукатуркой. Улучшив момент, когда откроется подъездная дверь, муха влетела внутрь дома и, немного полетав, уселась на подоконник. Из разбитого окна в подъезде тянуло прохладой, и на миг муха пожалела, что покинула свою колыбель – мусорный бак, где всегда можно было найти пищу и кров. Но длилось это сожаление лишь мгновение, – помнить о том, что было, муха долго пока не могла…

Когда открылась входная дверь квартиры на первом этаже, муха была тут как тут. Юркнув между головою выходящего из квартиры человека и полотном двери, муха влетела в прихожую и свернула на кухню, учуяв приятный запах. Когда захлопнулась входная дверь, насекомое уже сидело на разделочном столе, тыкая хоботком в хлебную крошку, которую разжижала собственной слюной. Подкрепившись, муха решила облететь новые владения. Что это владения теперь ее, она ничуть не сомневалась. Поскольку чувство сомнения было ей незнакомо. Ибо там, где была она, и был ее дом. И это решала она сама. Вернее, не то, чтобы решала: это ей подсказывал инстинкт. И муха всегда знала, где она собирается жить…

Новое жилище она облетела за несколько минут. Две комнаты, кухня, небольшая прихожая, мебель, окна… В ванную она влетела, натурально протиснувшись в небольшую щель, оставленную между дверным полотном и рамой. Свет в ванную падал только через эту щель, поэтому здесь было темновато, и серая комнатная муха несколько раз ткнулась в стену, выложенную кафельной плиткой, и ванное зеркало, – в сумраке, а тем более в темноте муха видела и ориентировалась весьма неважно. Туалетная дверь была закрыта, поэтому знакомство с сортиром муха оставила на потом: когда появится таковая возможность.

Потом облетела комнаты и кухню еще раз, и еще. Ведь свои владения надлежало хорошо знать. А главное – найти и осмотреть разные укромные местечки, где при случае или на ночь можно спокойно укрыться, не подвергая себя опасности.

В комнате, где стояла тахта, на спинке стула висела зеленая футболка. От нее притягательно пахло. Муха осторожно села на сидение стула, потом поднялась по боковой стойке спинки и села на футболку. Запах стал еще притягательнее. Муха прошла по футболке до места, где начинались рукава и увидела пятно пота. Недолго думая, впрочем, не думая вовсе, но повинуясь инстинкту, муха прыгнула в центр пятна и впилась своим хоботком в самое влажное место. Если бы другая муха или кто-то, разбирающийся в настроениях и эмоциях летающих насекомых, посмотрели в этот момент на серое комнатное членистоногое со стороны, то заметили бы, что муха всасывает человечий пот с футболки с явным удовольствием. Пососав в одном месте, она переставила хоботок на другое место рядом, потом на третье. И правда, если бы вкушать человечий пот было мухе неприятно и обременительно, она вряд ли бы, откушав пота в одном месте, принялась бы вкушать его в другом… Можно даже казать, что она слегка охмелела.