Пока Петрухин поднимался этажом выше, Аллочка успела погрузиться в очередной телефонный звонок. Так что, когда он толкнул дверь и просочился в приемную, то уткнулся глазами в спину и по-мальчишески стриженный затылок секретарши – в момент разговоров дружеско-интимно-доверительного свойства Аллочка имела привычку крутиться в рабочем кресле, порой совершая за один звонок по нескольку десятков оборотов вокруг своей оси.

Будучи увлечена беседой, секретарша не услышала, как в приемную вошел посетитель, а потому продолжала беспечное щебетание:

– …это когда ты построила официанта, и он побежал включать для нас музЫчку? Конечно помню. И чего?.. А! Да, точно. Сейчас посмотрю, повиси… – Не меняя позы, Аллочка протянула ладошку за ежедневником и зашебуршала страницами. – А какой это был день недели, не помнишь?.. Точно?.. О, вот, нашла! Пиши: фамилия первого Мирошников, а второго – Петров… Да… Да не за что!.. Ой, да ты мне еще будешь рассказывать! А то я не знаю, что этот ваш «Манхэттен-Плюс» – полный отстой! Я вааще не врубаюсь: чего ты там столько времени делае…

– КТО?!! – неожиданно громыхнуло откуда-то сзади.

Да так громыхнуло, что от испуга и неожиданности Аллочка едва не соскользнула с кресла на пол. Она опасливо поворотила хорошенькую головку и изумленно выпятилась в стоящего на пороге приемной, бешено вращающего глазами Петрухина.

Который отрывисто, словно вколачивая гвозди, вопросил:

– С-КЕМ-ТЫ-СЕЙ-ЧАС-ГО-ВО-РИШЬ?

– О, господи! Дима, ну разве можно так пугать? Я чуть не описалась со страху!

– КТО у тебя на линии?

Напуганная секретарша не сразу поняла вопрос, а когда до нее дошло – недоуменно посмотрела на зажатую в кулачке влажную телефонную трубку и обиженно сказала:

– Кто-кто? Уже никто! Я испугалась и кнопочку с красной трубочкой случайно нажала… С подружкой я говорила, с Танькой.

– Она что, работает в «Манхэттене»?

– Ну да. А что здесь такого?

– Хм… И как часто вы с ней видитесь?

– Да не так чтобы очень. Последний раз – дней десять назад.

– А точнее?

Аллочка задумалась:

– Ну… Ну этот было в тот день, когда… Когда еще этого… который Людоед, на Казанской застрелили.

– О, боги! – хватаясь за голову, простонал Дмитрий. – Она еще и в курсе за Образцова! – Петрухин в три шага пересек приемную, бесцеремонно уселся на заваленный бумагами секретарский стол и, нависая над девушкой, зашептал: – А сейчас? Сейчас кто кому звонил? Ты ей или Татьяна тебе?

– Она мне, – также перешла на шепот ничего не понимающая Аллочка. – А что?

– Что Татьяна От Тебя Хотела?

– Да ей сегодня понадобилось для бухгалтерии казенные деньги списать. За железнодорожные билеты до Твери. А фамилии – ну тех, которые ехали, – они у меня в ежедневнике остались. Просто ей в тот раз, ну когда мы обедали, записать было некуда, вот она и попросила у меня «ручку/бумажку».

– А теперь, Аллочка-Солнышко, еще раз: все сначала и максимально подробно…

Если в советские времена термин «рабочий полдень» ассоциировался в первую очередь с радиоконцертом по заявкам слушателей, то теперь, в наши дни, эта часть суток на западный манер устойчиво именуется «временем бизнес-ланча». Временем, когда за относительно невеликие деньги вы можете получить не только порцию пищи горячей, но и дополнительно пищи духовной. Для этого нужно всего лишь предварительно созвониться с работающими друзьями или коллегами и определиться с выбором места совместного вкушения и того и другого.

Раз в неделю Аллочка и ее институтская подруга, представительница той же, не менее почтенного возраста, нежели небезызвестная «древнейшая», профессии Татьяна встречались в уютной кафешке «Гурмания», что на Литейном проспекте, – аккурат в географической точке, равноудаленной от офисов их контор. Некогда воспетый Ильфом и Петровым диетологический лозунг «Тщательно пережевывая пищу, ты помогаешь обществу» в случае с секретаршей «Манхэттена» Татьяной и секретаршей «Магистрали» Аллочкой не работал – барышни появлялись в заведении общепита, в первую очередь, для того, чтобы активно «пережевывать» предстоящие, текущие и за отчетный недельный период минувшие житейские события. А поскольку обе были женщинами свободными, таковых событий в их бурной личной жизни происходило великое множество.